Как кретин с идиотом болвана доставали

Греческое слово «идиот” первоначально не содержало даже намека на психическую болезнь. В Древней Греции оно обозначало «частное лицо”, «отдельный, обособленный человек”. Не секрет, что древние греки относились к общественной жизни очень ответственно и называли себя «политэс”. Тех же, кто от участия в политике уклонялся (например, не ходил на голосования), называли «идиотес” (то есть, занятыми только своими личными узкими интересами). Естественно, «идиотов” сознательные граждане не уважали, и вскоре это слово обросло новыми пренебрежительными оттенками — «ограниченный, неразвитый, невежественный человек”. И уже у римлян латинское idiota значит только «неуч, невежда”.

Если бы мы перенеслись где-то веков на пять-шесть назад в горный район французских Альп и обратились к тамошним жителям: «Привет, кретины!”, никто бы вас в пропасть за это не скинул. А чего обижаться — на местном диалекте слово cretin вполне благопристойное и переводится как… «христианин” (от искаженного франц. chretien — Жан-Луи Кретьен и вот это всё). Так было до тех пор, пока не стали замечать, что среди альпийских кретинов частенько встречаются люди умственно отсталые с характерным зобом на шее (привет, Галичина!). Позже выяснилось, что в горной местности в воде частенько наблюдается недостаток йода, в результате чего нарушается деятельность щитовидной железы, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Когда врачи стали описывать это заболевание, то решили не изобретать ничего нового, и воспользовались диалектным словом «кретин”, чрезвычайно редко употреблявшимся. Так альпийские «христиане” стали «слабоумными”.

А вот «Подлец» — это слово по происхождению польское и означало всего-навсего «простой, незнатный человек”. Так, известная пьеса А. Островского «На всякого мудреца довольно простоты” в польских театрах шла под названием «Записки подлеца”. Соответственно, к «подлому люду” относились все не шляхтичи.

«Болванами” на Руси называли каменных или деревянных языческих идолов, а также сам исходный материал или заготовку — будь то камень, или дерево (ср. чешское balvan — «глыба” или сербохорватское «балван” — «бревно, брус”). Считают, что само слово пришло в славянские языки из тюркского.

Каждый, открывший словарь Даля, может прочесть, что под стервой подразумевается… «дохлая, палая скотина”, то есть, проще говоря — падаль, гниющее мясо. Вскоре словцом «стервоза” мужчины стали презрительно называть особо подлых и вредных («с душком”) шлюх. А так как вредность женщины мужчин, видимо, заводила (чисто мужское удовольствие от преодоления препятствий), то и слово «стерва”, сохранив изрядную долю негатива, присвоило себе и некоторые черты «роковой женщины”. Хотя о первоначальном его значении нам до сих пор напоминает гриф стервятник, питающийся падалью.

1812 год… Ранее непобедимая наполеоновская армия, измученная холодами и партизанами, отступала из России. Бравые «завоеватели Европы” превратились в замерзших и голодных оборванцев. Теперь они не требовали, а смиренно просили у русских крестьян чего-нибудь перекусить, обращаясь к ним «сher ami” («дорогой друг”). Крестьяне, в иностранных языках не сильные, так и прозвали французских попрошаек — «шаромыжники”. Не последнюю роль в этих метаморфозах сыграли, видимо, и русские слова «шарить” и «мыкать”.

Не все французы добрались до Франции. Многих, взятых в плен, русские дворяне устроили к себе на службу. Для стражи они, конечно, не годились, а вот как гувернеры, учителя и руководители крепостных театров пришлись кстати. Присланных на кастинг мужичков они экзаменовали и, если талантов в претенденте не видели, махали рукой и говорили «Сhantra pas” (Шантрапа — «к пению не годен”).

От  Proper