Сталин, «дорогой Лёва» и Моссельпром
"ЦК ВКП(б) – товарищу СТАЛИНУ.
Во время моей командировки в июле месяце в адрес Кремля на мое имя прибыло провокационное, сумасбродное письмо с печатью из Нью-Йорка. Это письмо комендатура Кремля переслала в Политуправление РККА, а оттуда оно было передано Особому Отделу НКВД в лице бывшего его начальника Федорова, оказавшегося врагом народа. Сейчас из Особого Отдела это провокационное письмо, видимо, состряпанное в московских посольских кругах, возвращено в ПУРККА.
Посылаю Вам это письмо. Полагал бы, что НКВД стоит заняться розыском провокаторов письма.
Л. МЕХЛИС».
Но что же это за письмо, столь встревожившее могущественного сталинского сановника? – Оно поистине эпично.
«Дорогой Лева!
Твою лавку на 34-й улице закрывают и все продают за бесценок. Напрасно ты послал всю партию в распоряжение Когана. Эта партия была лучше, нежели прежняя. Только лучше можно было продать через Моссельпром – Рабиновичу.
Амторг (советская компания в США, длительное время фактически исполнявшая функции советского посольства и торгпредства в США, также служившая «крышей» советских разведслужб в Америке. – Прим. ред.) только занимается интригами и думает, что его дядя через Лазаря сумеет скрыть его проделки. Только напрасно ты позволяешь им всем наживаться, рискуя своей шкурой. Пакеты от Розы и Моисея пришли из Сан-Франциско, и выручка кредитирована там на месте.
Подробности получишь с почтой из Вашингтона. Это письмо шло на адрес Кагановича, чтобы оно не попало в лапы твоей Маньки.
Борис и Броня здоровы, у них родился сын 15-го июня. Муж Этель умер от разрыва сердца. Мать ее мужа хочет, чтобы oнa жила с ней в Чикаго. Мы здесь все здоровы и мечтаем, как бы скорей с тобой увидеться.
Прости мою мазню. Ты знаешь, мне трудно писать по-русски. Ну, целую тебя. Твой брат Соломон».
Издатели вообще не снабдили этот документ никакими комментариями или пояснениями, на фоне других он смотрится странно, нелепо и просто анекдотично. Ведь хотя брат у Льва Мехлиса и был, но звали его не Соломон, а Иосиф, да и проживал он в Одессе. Ни о каком наличии у Мехлиса «брата Соломона», да еще и в Нью-Йорке, совершенно ничего неизвестно.
Да и жену Льва Мехлиса звали вовсе не «Манька» – Елизавета, и, уж разумеется, не было у начальника ПУРККА ни лавки на 34-й улице, ни вообще каких-либо заокеанских связей, не говоря уже про коммерческие делишки. К Амторгу наш персонаж в жизни никакого отношения никогда не имел, а уж про торгово-финансовые махинации – это и вовсе смешно. Ибо хотя уже к тому времени у Мехлиса была репутация безжалостного, кровавого инквизитора, фанатично преданного вождю, но уж в его-то кристальной личной честности не смог усомниться никто и никогда.
Значит, дурной анекдот, розыгрыш? Можно даже предположить, что это шутка в стиле самого вождя. Но – маловероятно: для Хозяина это было уже мелко, да и адресат – тоже мелковат, не по масштабу было учинять для Мехлиса такую «веселуху» с нью-йоркскими штемпелями. Так шутить можно было только устно и в кругу «ближнедачном», куда Мехлис никогда не входил. Скорее, это обыкновенная провокационная фальшивка эмигрантского розлива, состряпанная, группкой ярых антисемитов из числа бывших белых, решивших слегка подгадить «товарищу».
Опасная шуточка: для не столь высокопоставленных деятелей такой прикол запросто мог обернуться и расстрельным подвалом. Что автор (или авторы) – эмигрант, несложно предположить по характерной стилистике, по примитивности и явной нарочитости попытки изобразить местечковый лексикон, а также по архаичности представлений о советских реалиях. Скажем, тот же Амторг после установления в 1933 году дипломатических отношений между СССР и США давно ушел в тень, уступив место на большой сцене официальным советским учреждениям.
Но эмигранты все еще жили старыми представлениями, что именно Амторг – главное гнездо советской дипломатии, торговли и шпионажа в Америке. Упоминание же Моссельпрома и вовсе смешит. – Не только потому, что Лев Мехлис в жизни не имел никакого отношения к этой торговой организации: Моссельпром «гремел» своей знаменитой рекламой лишь в 1920-е и самом начале 1930-х годов. В 1937 году его и вовсе ликвидирован, но авторы письма этого явно не знают!
Понятно, что сочиняя эту фальшивку и адресуя ее, натурально, «на деревню дедушке» – Москва, Кремль, Мехлису, – авторы прекрасно понимали, что письмо с нью-йоркскими штемпелями и таким получателем попадет только одному адресату – НКВД. Конечно, сочинители вряд ли были настолько наивны, чтобы полагать, что товарищи из НКВД тут же возьмут Льва Захаровича за живое, но явно надеялись хотя бы нервишки ему этой «шуткой» попортить. И можно даже не сомневаться, что вождю своевременно были представлены и оригинал этого странного письма, и результаты проверки по нему. Результаты, впрочем, нулевые: авторы не установлены.
По личному указанию Сталина (а иначе и быть не могло!) письмо, в конечном счете, и оказалось у Мехлиса: вручили его именно тогда, когда и следовало – сразу по завершению Военного совета при НКО, на котором обсуждали итоги боевых действий у озера Хасан.
Зачем вообще вручили, а не просто подшили в дело? Может, в какой-то степени это было знаком доверия, некая форма поощрения верного соратника, успешно исполнившего ответственное поручение вождя на Дальнем Востоке?
Ведь весь июль и август 1938 года Мехлис провел там как полномочный представитель Сталина (вместе с небезызвестным Фриновским), организуя там новую волну жестокой чистки командных кадров и, попутно, осуществляя надзор за «правильностью» подготовки и ведения боевых действий с японцами. Так что вручение доноса тому, на кого он написан, однозначно можно рассматривать как знак благоволения. Попутно можно было посмотреть, какова будет реакция самого «именинника».
Лев Захарович правила игры знал досконально (как-никак, в 1920-е годы он был одним из самых доверенных лиц Сталина, его помощником и личным секретарем) и грамотно отреагировал единственно возможным способом: направил письмо, формально полученное по линии Особых отделов (4-го отдела ГУГБ НКВД СССР), лично тов. Сталину, сопроводив его запиской, где выразил свое гневное возмущение и предложил найти провокаторов. При этом Мехлис не забыл подчеркнуть, что прежний начальник Особых отделов оказался «врагом народа», как бы намекая: потому, мол, сочинители и не найдены…
sovsekretno
Во время моей командировки в июле месяце в адрес Кремля на мое имя прибыло провокационное, сумасбродное письмо с печатью из Нью-Йорка. Это письмо комендатура Кремля переслала в Политуправление РККА, а оттуда оно было передано Особому Отделу НКВД в лице бывшего его начальника Федорова, оказавшегося врагом народа. Сейчас из Особого Отдела это провокационное письмо, видимо, состряпанное в московских посольских кругах, возвращено в ПУРККА.
Посылаю Вам это письмо. Полагал бы, что НКВД стоит заняться розыском провокаторов письма.
Л. МЕХЛИС».
Но что же это за письмо, столь встревожившее могущественного сталинского сановника? – Оно поистине эпично.
«Дорогой Лева!
Твою лавку на 34-й улице закрывают и все продают за бесценок. Напрасно ты послал всю партию в распоряжение Когана. Эта партия была лучше, нежели прежняя. Только лучше можно было продать через Моссельпром – Рабиновичу.
Амторг (советская компания в США, длительное время фактически исполнявшая функции советского посольства и торгпредства в США, также служившая «крышей» советских разведслужб в Америке. – Прим. ред.) только занимается интригами и думает, что его дядя через Лазаря сумеет скрыть его проделки. Только напрасно ты позволяешь им всем наживаться, рискуя своей шкурой. Пакеты от Розы и Моисея пришли из Сан-Франциско, и выручка кредитирована там на месте.
Подробности получишь с почтой из Вашингтона. Это письмо шло на адрес Кагановича, чтобы оно не попало в лапы твоей Маньки.
Борис и Броня здоровы, у них родился сын 15-го июня. Муж Этель умер от разрыва сердца. Мать ее мужа хочет, чтобы oнa жила с ней в Чикаго. Мы здесь все здоровы и мечтаем, как бы скорей с тобой увидеться.
Прости мою мазню. Ты знаешь, мне трудно писать по-русски. Ну, целую тебя. Твой брат Соломон».
Издатели вообще не снабдили этот документ никакими комментариями или пояснениями, на фоне других он смотрится странно, нелепо и просто анекдотично. Ведь хотя брат у Льва Мехлиса и был, но звали его не Соломон, а Иосиф, да и проживал он в Одессе. Ни о каком наличии у Мехлиса «брата Соломона», да еще и в Нью-Йорке, совершенно ничего неизвестно.
Да и жену Льва Мехлиса звали вовсе не «Манька» – Елизавета, и, уж разумеется, не было у начальника ПУРККА ни лавки на 34-й улице, ни вообще каких-либо заокеанских связей, не говоря уже про коммерческие делишки. К Амторгу наш персонаж в жизни никакого отношения никогда не имел, а уж про торгово-финансовые махинации – это и вовсе смешно. Ибо хотя уже к тому времени у Мехлиса была репутация безжалостного, кровавого инквизитора, фанатично преданного вождю, но уж в его-то кристальной личной честности не смог усомниться никто и никогда.
Значит, дурной анекдот, розыгрыш? Можно даже предположить, что это шутка в стиле самого вождя. Но – маловероятно: для Хозяина это было уже мелко, да и адресат – тоже мелковат, не по масштабу было учинять для Мехлиса такую «веселуху» с нью-йоркскими штемпелями. Так шутить можно было только устно и в кругу «ближнедачном», куда Мехлис никогда не входил. Скорее, это обыкновенная провокационная фальшивка эмигрантского розлива, состряпанная, группкой ярых антисемитов из числа бывших белых, решивших слегка подгадить «товарищу».
Опасная шуточка: для не столь высокопоставленных деятелей такой прикол запросто мог обернуться и расстрельным подвалом. Что автор (или авторы) – эмигрант, несложно предположить по характерной стилистике, по примитивности и явной нарочитости попытки изобразить местечковый лексикон, а также по архаичности представлений о советских реалиях. Скажем, тот же Амторг после установления в 1933 году дипломатических отношений между СССР и США давно ушел в тень, уступив место на большой сцене официальным советским учреждениям.
Но эмигранты все еще жили старыми представлениями, что именно Амторг – главное гнездо советской дипломатии, торговли и шпионажа в Америке. Упоминание же Моссельпрома и вовсе смешит. – Не только потому, что Лев Мехлис в жизни не имел никакого отношения к этой торговой организации: Моссельпром «гремел» своей знаменитой рекламой лишь в 1920-е и самом начале 1930-х годов. В 1937 году его и вовсе ликвидирован, но авторы письма этого явно не знают!
Понятно, что сочиняя эту фальшивку и адресуя ее, натурально, «на деревню дедушке» – Москва, Кремль, Мехлису, – авторы прекрасно понимали, что письмо с нью-йоркскими штемпелями и таким получателем попадет только одному адресату – НКВД. Конечно, сочинители вряд ли были настолько наивны, чтобы полагать, что товарищи из НКВД тут же возьмут Льва Захаровича за живое, но явно надеялись хотя бы нервишки ему этой «шуткой» попортить. И можно даже не сомневаться, что вождю своевременно были представлены и оригинал этого странного письма, и результаты проверки по нему. Результаты, впрочем, нулевые: авторы не установлены.
По личному указанию Сталина (а иначе и быть не могло!) письмо, в конечном счете, и оказалось у Мехлиса: вручили его именно тогда, когда и следовало – сразу по завершению Военного совета при НКО, на котором обсуждали итоги боевых действий у озера Хасан.
Зачем вообще вручили, а не просто подшили в дело? Может, в какой-то степени это было знаком доверия, некая форма поощрения верного соратника, успешно исполнившего ответственное поручение вождя на Дальнем Востоке?
Ведь весь июль и август 1938 года Мехлис провел там как полномочный представитель Сталина (вместе с небезызвестным Фриновским), организуя там новую волну жестокой чистки командных кадров и, попутно, осуществляя надзор за «правильностью» подготовки и ведения боевых действий с японцами. Так что вручение доноса тому, на кого он написан, однозначно можно рассматривать как знак благоволения. Попутно можно было посмотреть, какова будет реакция самого «именинника».
Лев Захарович правила игры знал досконально (как-никак, в 1920-е годы он был одним из самых доверенных лиц Сталина, его помощником и личным секретарем) и грамотно отреагировал единственно возможным способом: направил письмо, формально полученное по линии Особых отделов (4-го отдела ГУГБ НКВД СССР), лично тов. Сталину, сопроводив его запиской, где выразил свое гневное возмущение и предложил найти провокаторов. При этом Мехлис не забыл подчеркнуть, что прежний начальник Особых отделов оказался «врагом народа», как бы намекая: потому, мол, сочинители и не найдены…
sovsekretno
Комментариев нет: