Как Россия получит свой долг с Украины

Отсутствие у Украины трех миллиардов на выплату долга не помешает России получать этот долг постепенно за счет арестов украинского имущества

Подача Россией иска о взыскании с Украины суверенного долга в размере 3 млрд долларов резко меняет ситуацию вокруг этого подвисшего кредита. Наложить ограничение на отчуждение спорного имущества (денег) на время разбирательства, конечно, невозможно — хотя бы потому, что конкретно этих денег уже не существует в природе, — зато после естественного и единственно возможного решения лондонского Высокого суда Украину ждет немало неприятностей, несмотря на все ее заявления о непричастности к спорному займу.

Ведь у России накоплен немалый опыт выбивания зарубежных долгов, а самое ценное в этом опыте — то, что накапливали мы его, будучи обвиняемой стороной, должником. Наиболее известны в этом контексте претензии швейцарской фирмы Noga и акционеров российской компании «ЮКОС».

Мания арестов

Noga зашла в Россию, которая тогда еще называлась РСФСР, в 1991 году. Швейцарцы подписали договор о выдаче России кредита на закупку продовольствия на общую сумму 420 млн долларов, при этом отдавать долг нужно было дизтопливом и мазутом (модная тогда схема «нефть в обмен на продовольствие»). Почти сразу стороны разошлись в оценке условий договора — так, российские юристы утверждают, что продовольствие поставлялось по завышенным ценам, а мазут по заниженным; швейцарцы же с ними, понятно, не согласны. Так или иначе, но спор перешел в суды, люксембургский суд признал правоту Noga, после чего швейцарцы добились наложения ареста на зарубежные счета Внешэкономбанка и Банка России. После аналогичного решения шведского суда с 1997 году швейцарцы вновь увлеклись арестами: в разное время под раздачу попадали парусник «Седов», самолеты на авиасалоне в Ле-Бурже, коллекция картин из Пушкинского музея… В общей сложности судебные разбирательства продолжались 16 лет, окончательно претензии Noga были сняты только в 2009 году — и за это время швейцарская сторона, оперируя решениями двух упомянутых судов, инициировала не менее 16 арестов российского имущества — в качестве обеспечения выплаты долга.

Но к тому времени еще один европейский суд — Гаагский окружной — вовсю рассматривал еще одно резонансное дело, иск акционеров ЮКОСа к России. В июле 2014 года было принято решение о выплате Россией 50 млрд долларов за национализацию этой нефтяной компании. Понимая, что добровольно никто средства перечислять не будет, победители немедленно обратили внимание на российские зарубежные активы. Они потребовали наложить арест на российское имущество в Германии и инициировали начало аналогичных арестов в Бельгии, где приставы пришли в каждое учреждение, имевшее отношение к России. Чуть позже аналогичные процессы были начаты во Франции. Правда, впоследствии здравый смысл победил, а в 2016 году Гаагский суд и вовсе отменил свое решение.

Но, как видим, институт ареста активов существует и работает в Европе.

Все, что движется и нет

Теперь и в России. В ноябре 2015 года, за месяц до дефолта по украинскому долгу, Россия приняла важный закон № 297 «О юрисдикционных иммунитетах иностранного государства и имущества иностранного государства в Российской Федерации», дающий России право в определенных условиях арестовывать имущество зарубежных стран, находящееся на территории России. И, кажется, сейчас как раз наступает самый подходящий случай.

С зарубежной собственностью у Украины туго — при распаде СССР был принят «нулевой вариант», при котором все иностранные активы Союза переходили к Российской Федерации вместе со всеми его обязательствами. На обязательства Украина и не претендовала, а вот вопросы по собственности задавала регулярно с 1993 года, когда вышла из соглашения о «нулевом варианте». Бесплодные споры на эту тему продолжались еще в 2011 году, и с новой силой вспыхнули в 2014-м. Отдельной же зарубежной недвижимостью в достаточных количествах Украина обрасти не успела, поэтому она, казалось бы, мало чем рискует.

Однако прецедент Noga и отчасти ЮКОСа открывает России широкие возможности по обращению взысканий на украинское движимое имущество. По сути, каждый вывоз за пределы Украины ее государственной собственности (хоть комбайна на выставку) после решения Высокого суда будет сопряжен с серьезным риском. Базовые международные законы вроде бы позволяют арестовывать недвижимость, но не перевозимое имущество, однако если швейцарцам удавалось накладывать ограничения на вывоз картин, почему это невозможно для России? Любая страна, признающая решения лондонского суда (то есть любая страна Запада), вынуждена будет заморозить и небогатые денежные активы украинского государства по первому требованию России.

При нормальном развитии событий за арестом имущества следует его распродажа в счет покрытия долга, а за заморозкой счетов — перечисление средств с них в пользу истца. Едва ли Россия сможет таким путем быстро взыскать долг, но масса неудобств Украине обеспечена — очень серьезных неудобств, по сути, изолирующих ее от того самого западного мира, в который она так стремится.

Разумеется, надо помнить и про закон бумеранга — сейчас Украина добивается в западных судах компенсации за свое государственное имущество, перешедшее к России вместе с Крымским полуостровом. России есть что терять за рубежом, поэтому от наших финансистов сейчас требуется не только предприимчивость, но и осторожность.

***

Вообще, конечно, грустно все это. Полеты чиновников в Хитроу, «Высокий» суд мрачного Лондона, холодная британская вежливость, престарелые уроды в идиотских париках, клятвы на англиканской Библии, дотошные переводчики, издевательские заголовки в газетах, непременные перерывы на файф-о-клок — и все потому, что Россия с Украиной уже не могут без англосаксов разрешить «спор славян между собою», что слово английского судьи почему-то оказалось выше наших многовековых общих законов и традиций.

Докатились, братья-славяне…

Михаил Мельников