Один день из жизни Ивана Ватниковича

Утро выдалось стрёмным. Ещё бы — ведь вчера мы с соседями отмечали День Рождения Путина с особым размахом, и сегодня меня мучало похмелье. Ещё не продрав глаза, долез до холодильника, допил ежовку и закусил ежом. Продрал глаза и посмотрел на портрет Путина. Портрет Путина посмотрел на меня — строго и с укоризной, да оно и понятно — ежовка была последняя, и до конца месяца её уже не будет.

Вышел на улицу, чтобы развеяться. Во дворе посмотрел на полутораметровый портрет Путина на фронтоне крыши дома. Путин посмотрел одобрительно.

На улице было хорошо — минус миллион и ветрено, давно в Сибири не было такой хорошей погоды. Стрельнув у проходившего мимо офицера ФСБ папиросу «Крымская Особая», вспомнил, что под клюквенным деревом в прошлом году зарыл пляшку ежовки, и что жена и дети пока о ней не знают. Сразу стало теплей на душе.

Посмотрел на четырёхметровый портрет Путина, прибитый к вышке вертухая — Путин посмотрел в ответ гораздо жёстче.
Вертухай, усмехаясь, грыз батон, крошки летели вниз и не долетали — по пути полёта их склёвывали воробьи, вертухай смеялся и дальше сыпал крошками. «Откармливает», подумал я, и пошёл на работу.

На работе всё было как всегда: я уселся за свой персональный компьютер Эльбрус и стал писать каменты на сайт «Путин Позвонит», тщательно оттаптываясь под каждым постом. Работа несложная, но противная; старался не думать ни о чём другом, ведь надо было как-то сводить концы с концами, ежовки уже нет, талоны на интернет тоже кончались, да и ежей надо было заготовить впрок на праздник в честь Путина. Ни разу не посмотрел на портрет Путина — потому, что мини-портрет Путина был встроен в рамку монитора.

Вышел на перекур, с наслаждением докурил папиросу «Крымская Особая». Нравятся эти папиросы — говорят, в них только половина навоз, остальное табак. Такие выдают только офицерам ФСБ, под роспись, так что сегодняшний эпизод можно считать несомненной удачей. Путин с портрета на стене курилки лукаво улыбался.

В рабочей столовой на обед сегодня был деликатес, мышиная похлёбка. Запив её горячим настоем на коре, я ударно доработал до конца смены. В конце смены весь наш отдел контрпропаганды традиционно провёл полуторачасовую пятиминутку ненависти к Украине. Взгляд Путина с портрета во всю стену Путинской Комнаты полыхал огнём справедливой ненависти.

Перед уходом объявили радостную весть: поймали двух украинских шпионов, одного предполагалось сразу распределить в столовую на мясо, а другого обещали выдать на пятиминутку ненависти к Украине. То-то повеселимся! Путин на портрете злорадно ухмылялся.

Надеюсь, мне хоть в этот раз достанется хотя бы ухо.

Ушёл домой в приподнятом настроении — друг-стукач под большим секретом сообщил, что в этом месяце будут распределять путёвки в Крым и что там, если сильно повезёт, можно поймать украинского шпиона, а если повезёт особенно сильно, то он будет толстым и нажористым, и из него можно будет натопить сала и нажарить шкварок. Как известно, коренного населения в Крыму уже не осталось, его доели ещё в 2015-м, и украинских шпионов легко вычислить по упитанности.

С портретов на столбах на меня по-отечески ласково смотрел Путин…

Дома меня и мои новости семья встретила с воодушевлением — мы громко, чтобы слышали соседи, два раза подряд спели «Храни Путина, Богородица Дева» и «Шойгу славный рубит хохла», соседи из-за стены ответили нестройным «Путина мы выберем, дайте только срок». Потом моя жена, смеясь от счастья, сварила питательный ежовый бульон, мы весело поужинали, а дети после ужина играли в Путин-югенд и битые хохолики.

Ночью в постели, под одеялом в темноте, жена мне сказала, что она уже договорилась с начальником и он разрешил поменять все талоны на интернет на дополнительные на секс, так что ждать осталось недолго. Потом мы, обнявшись, счастливо заснули.

И только портрет Путина гордо сиял глазами в ночи, охраняя сон ватников.

День удался.

John Warner