Мы воюем не против русских, а против самой природы!


"Из этой борьбы против русской земли и против русской природы едва ли немцы выйдут победителями. Сколько детей, сколько женщин, и все рожают, и все приносят плоды, несмотря на войну и грабежи, несмотря на разрушение и смерть! Здесь мы боремся не против русских людей, а против самой природы. При этом я снова вынужден признаваться сам себе, что эта страна с каждым днём становится мне всё милее."


Лейтенант К. Ф. Бранд

"Они думают иначе, чем мы. И не трудись — русского ты всё равно никогда не поймёшь!"

Офицер Малапар

"Я знаю, как рискованно описывать нашумевшего «русского человека», это неясное видение философствующих и политиканствующих литераторов, которое очень пригодно для того, чтобы его, как платяную вешалку, обвешивать всеми сомнениями, которые возникают у человека с Запада, чем дальше он продвигается на Восток. Всё же этот «русский человек» не только литературная выдумка, хотя и здесь, как и всюду, люди различны и к общему знаменателю неприводимы. Лишь с этой оговоркой будем мы говорить о русском человеке."

Пастор Г. Голлвицер

"Они так многосторонни, что почти каждый из них описывает полный круг человеческих качеств. Среди них можно найти всяких, от жестокого грубияна до Святого Франциска Ассизского. Вот почему их нельзя описать несколькими словами. Чтобы описать русских, надо использовать все существующие эпитеты. Я могу о них сказать, что они мне нравятся, они мне не нравятся, я перед ними преклоняюсь, я их ненавижу, они меня трогают, они меня пугают, я ими восхищаюсь, они во мне вызывают отвращение!"

А. Орме

"Менее вдумчивого человека такой характер выводит из себя и заставляет воскликнуть: Незаконченный, хаотический, непонятный народ!"

Майор К. Кюнер

"Россия лежит между Востоком и Западом — это старая мысль, но я не могу сказать ничего нового об этой стране. Полумрак Востока и ясность Запада создали этот двойственный свет, эту хрустальную ясность разума и загадочную глубину души. Они находятся между духом Европы, сильным по форме и слабым в углублённом созерцании, и духом Азии, который лишён формы и ясных очертаний. Я думаю, их души влечёт больше Азия, но судьба и история — и даже эта война — приближает их к Европе. И так как здесь, в России, всюду много не поддающихся учёту сил, даже в политике и хозяйстве, то не может быть единого мнения ни о её людях, ни о их жизни... Русские всё измеряют расстоянием. Они всегда должны с ним считаться. Здесь часто родственники живут далеко друг от друга, солдаты с Украины служат в Москве, студенты из Одессы учатся в Киеве. Здесь можно ехать часами, никуда не приехав. Они живут в пространстве, как звёзды в ночном небе, как моряки на море; и так, как необъятен простор, так же безграничен и человек, — всё у него в руках, и ничего у него нет. Широта и простор природы определяют судьбу этой страны и этих людей. На больших просторах медленнее протекает история."

Майор К.Кюнер

Это мнение находит подтверждение и в других источниках. Немецкий штабной солдат, сравнивая Германию и Россию, обращает внимание на несоизмеримость этих двух величин. Немецкое наступление на Россию представилось ему соприкосновением ограниченного с безграничным.

"Сталин является властелином азиатской безграничности — это враг, с которым силам, наступающим из ограниченных, расчленённых пространств, не справиться..."

Солдат К. Маттис

Дальше он говорит о том, с каким невероятным незнанием и непониманием страны немецкое командование вело войну с Россией.

"Мы вступили в бой с врагом, которого мы, находясь в плену европейских жизненных понятий, вообще не понимали. В этом рок нашей стратегии, она, строго говоря, совершенно случайна, как приключение на Марсе."

Солдат К. Маттис

"Необъяснимость русского характера и поведения нередко ставила в тупик немцев. Русские оказывают гостеприимство не только в своих домах, они выходят навстречу с молоком и хлебом. В декабре 1941 года при отступлении из Борисова в одной оставленной войсками деревне старушка вынесла хлеб и кувшин молока. «Война, война», — повторяла она в слезах. Русские с одинаковым добродушием относились и к побеждающим, и к побеждённым немцам. Русские крестьяне миролюбивы и добродушны... Когда мы во время переходов испытываем жажду, мы заходим в их избы, и они дают нам молоко, будто паломникам. Для них каждый человек нуждающийся. Как часто я видел русских крестьянок, голосивших над ранеными немецкими солдатами, как будто это были их собственные сыновья..."

Майор К. Кюнер

"Странным кажется отсутствие вражды у русской женщины к солдатам той армии, с которой борются её сыновья: Старая Александра из крепких ниток... вяжет мне носки. Кроме того, добродушная старуха варит картофель для меня. Сегодня в крышке моего котелка я нашел даже кусок солёного мяса. Вероятно, у неё есть где-то спрятанные запасы. Иначе не понять, как эти люди здесь живут. В сарае у Александры стоит коза. Коров у многих нет. И при всем том эти бедные люди делятся своим последним добром с нами. Делают ли они это из страха или действительно у этого народа врождённое чувство самопожертвования? Или же они это делают по добродушию или даже из любви? Александра, ей 77 лет, как она мне сказала, безграмотна. Она не умеет ни читать, ни писать. После смерти мужа она живёт одна. Трое детей умерли, остальные трое уехали в Москву. Ясно, что оба ее сына в армии. Она знает, что мы против них сражаемся, и всё-таки она для меня вяжет носки. Чувство вражды ей, вероятно, незнакомо."

Санитар Михельс

"В первые месяцы войны деревенские женщины... спешили с едой для военнопленных. «О, бедные!» — приговаривали они. Они также приносили пищу для немецких конвоиров, сидящих в центре небольших скверов на скамейках вокруг белых статуй Ленина и Сталина, сброшенных в грязь..."

Офицер Малапарт

"Ненависть в течение продолжительного времени... не в русском характере. Это особенно ясно на примере того, как быстро исчез психоз ненависти у простых советских людей по отношению к немцам во время Второй мировой войны. При этом сыграло роль... сочувствие, материнское чувство русской сельской женщины, а также молодых девушек по отношению к пленным. Западноевропейская женщина, встретившаяся с Красной Армией в Венгрии, удивляется: «Разве это не странно — большинство из них не испытывают никакой ненависти даже к немцам: откуда у них берётся эта непоколебимая вера в человеческое добро, это неисчерпаемое терпение, эта самоотверженность и кроткая покорность..."

А.Орме

Жертвенность не раз отмечена немцами в русских людях. От народа, официально не признающего духовных ценностей, как будто нельзя ждать ни благородства, ни русский характер, ни жертвенности. Однако немецкий офицер поражён при допросе пленной партизанки:

"Неужели можно требовать от человека, воспитанного в материализме, так много жертвенности ради идеалов!"

Майор К. Кюнер

Вероятно, это восклицание можно отнести ко всему русскому народу, по-видимому сохранившему в себе эти черты, несмотря на ломку внутренних православных устоев жизни, и, по-видимому, жертвенность, отзывчивость и подобные им качества характерны для русских в высокой степени. Они отчасти подчеркиваются отношением самих русских к западным народам.

"Как только русские входят в контакт с западными людьми, они их коротко определяют словами «сухой народ» или «бессердечный народ». Весь эгоизм и материализм Запада заключен в определении «сухой народ»"

А. Орме

Выносливость, душевная сила и в то же время покорность также обращают на себя внимание иностранцев.

"Русский народ, особенно больших просторов, степей, полей и сёл, является одним из наиболее здоровых, радостных и умудрённых на земле. Он способен сопротивляться власти страха с согнутой спиной. В нём столько веры и древности, что из него, вероятно, может изойти самый справедливый порядок в мире»"

Солдат Матисс

Пример двойственности русской души, в которой сочетаются и жалость, и жестокость одновременно:

"Когда уже в лагере пленным дали супу и хлеба, один русский отдал кусок от своей порции. Так же поступили и многие другие, так что перед нами оказалось столько хлеба, что мы не могли его съесть... Мы только качали головами. Кто их может понять, этих русских? Одних они расстреливают и могут даже над этим презрительно смеяться, другим они дают вволю супу и делятся с ними даже своей собственной дневной порцией хлеба."

Немка М. Гертнер

Присматриваясь ближе к русским, немец вновь отметит их резкие крайности, невозможность их полностью постигнуть:

"Русская душа! Она переходит от нежнейших, мягких звуков до дикого фортиссимо, трудно только эту музыку и особенно моменты её перехода предугадать... Слова одного старого консула остаются символичными: «Я недостаточно знаю русских — я живу среди них всего тридцать лет."

Генерал Швеппенбург

От самих же немцев мы слышим объяснение тому, что нередко русских упрекают в склонности к воровству.

"Кто пережил послевоенные годы в Германии, тот, как и мы в лагерях, убедился, что нужда разрушает сильное чувство собственности даже у людей, которым воровство было чуждо с детства. Улучшение жизненных условий быстро исправило бы этот недостаток у большинства, и то же случилось бы и в России, как это было до большевиков. Не шаткие понятия и не появившееся под влиянием социализма недостаточное уважение к чужой собственности заставляют людей воровать, а нужда."

Военнопленный Голлвицер

"Чаще всего беспомощно спрашиваешь себя: почему здесь не говорят правды? ...Это можно было бы объяснить тем, что русским крайне трудно сказать «нет». Их «нет», правда, прославилось во всем мире, однако это, кажется, больше советская, чем русская особенность. Русский всеми силами избегает необходимости отказа в какой-либо просьбе. Во всяком случае, когда у него зашевелится сочувствие, а это у него бывает нередко. Разочаровать нуждающегося человека кажется ему несправедливым, во избежание этого он готов на любую ложь. А там, где отсутствует сочувствие, ложь является, по крайней мере, удобным средством избавить себя от надоедливых просьб."

Военнопленный Голлвицер

У того же автора мы находим попытку объяснить распространённое в советской армии пристрастие к водке:

"В Восточной Европе матушка-водка веками исполняет большую службу. Она обогревает людей, когда им холодно, сушит их слёзы, когда им грустно, обманывает желудки, когда они голодны, и даёт ту каплю счастья, которая каждому в жизни необходима и которую трудно получить в полуцивилизованных странах. В Восточной Европе водка — это театр, кино, концерт и цирк, она заменяет книги для безграмотных, делает героев из малодушных трусов и является тем утешением, которое заставляет забыть все заботы. Где в мире найти другую такую йоту счастья, причем такую дешёвую?"

А. Орме

"Народ... ах да, прославленный русский народ!.. Я несколько лет производил выдачу заработной платы в одном рабочем лагере и соприкасался с русскими всех слоев. Есть среди них прекрасные люди, но здесь почти невозможно остаться безупречно честным человеком. Я постоянно поражался, что под таким давлением этот народ сохранил столько человечности во всех отношениях и столько естественности. У женщин это заметно ещё больше, чем у мужчин, у старых, конечно, больше, чем у молодых, у крестьян больше, чем у рабочих, но нет слоя, в котором бы это совсем отсутствовало. Это чудесный народ, и он заслуживает, чтобы его любили."

Военнопленный Голлвицер

По пути из русского плена домой в памяти немецкого солдата-священника всплывают впечатления последних лет в русском плену.

"Русский может быть резким, и тогда он не знает меры. И всё же он в высшей степени добродушен и способен поделиться последним куском хлеба. В этой полярности его характера лежит загадка русского человека и его непонятная для нас особенность, не поддающаяся никакому учёту. Это народ от природы здоровый и цельный... я научился прежде всего ценить этот народ."

Военный священник Франц

О высокой нравственности и морали русской женщины можно написать отдельную главу. Иностранные авторы оставили ей ценный памятник в своих воспоминаниях о России. На немецкого доктора Ейриха произвели глубокое впечатление неожиданные результаты осмотра: 99 процентов девушек в возрасте от 18 до 35 лет оказались девственницами... Он думает, что в Орле было бы невозможно найти девушек для публичного дома.

"Голоса женщин, в особенности девушек, собственно немелодичны, однако приятны. В них скрыта какая-то сила и радость. Кажется, что слышишь звенящей какую-то глубокую струну жизни. Кажется, что конструктивные схематические изменения в мире проходят мимо этих сил природы, их не касаясь..."

Писатель Юнгер

"Между прочим, мне рассказывал штабной врач фон Гревениц, что во время медицинского осмотра преобладающее большинство девушек оказались девственницами. Это видно также по физиономиям, но трудно сказать, можно ли прочесть по лбу или по глазам — это блеск чистоты, которой окружено лицо. Его свет не имеет в себе мерцания деятельной добродетели, а скорее напоминает отражение лунного света. Однако как раз поэтому чувствуешь большую силу этого света..."

Писатель Юнгер

"О женственных русских женщинах (если я могу так выразиться) у меня создалось впечатление, что они своей особой внутренней силой держат под моральным контролем тех русских, которых можно считать варварами."

Военный священник Франц

Слова другого немецкого солдата звучат заключением к теме о нравственности и достоинстве русской женщины:

"Что рассказала нам пропаганда о русской женщине? И какой мы её нашли? Я думаю, что вряд ли найдётся немецкий солдат, побывавший в России, который не научился бы ценить и уважать русскую женщину."

Солдат Михельс

Описывая девяностолетнюю старуху, которая в течение своей жизни ни разу не покинула своей деревни и поэтому не знала мира, находящегося вне деревни, немецкий офицер говорит:

"Я думаю даже, что она гораздо более счастлива, чем мы: она полна счастьем жизни, протекающей в непосредственной близости к природе; она счастлива неисчерпаемой силой своей простоты."

Майор К.Кюнер

О простых, цельных чувствах у русских находим в воспоминаниях другого немца.

"Я разговариваю с Анной, старшей дочерью, — пишет он. — Она еще не замужем. Почему она не оставит эту бедную землю? — спрашиваю я её и показываю фотографии из Германии. Девушка показывает на свою мать и на сестёр и объясняет, что ей лучше всего среди близких. Мне кажется, что у этих людей есть только одно желание: любить друг друга и жить для своих ближних."

Килер

Немецкие офицеры иногда не знают, как отвечать на немудрёные вопросы рядовых русских людей.

"Генерал со своей свитой проезжает мимо русского пленного, пасущего овец, предназначенных для немецкой кухни. — «Вот глупа, — начал пленный излагать свои мысли, — но мирная, а люди, господин? Почему люди столь немирны? Почему они убивают друг друга?!»... На его последний вопрос мы не смогли ответить. Его слова шли из глубины души простого русского человека."

Генерал Швеппенбург

Непосредственность и простота русских заставляют немца воскликнуть:

"Русские не вырастают. Они остаются детьми... Если вы посмотрите на русскую массу с этой точки зрения, вы и поймёте их, и простите им многое."

Килер

Близостью к гармоничной, чистой, но и суровой природе иностранные очевидцы пытаются объяснить и храбрость, и выносливость, и нетребовательность русских.

"Храбрость русских основана на их нетребовательности к жизни, на их органической связи с природой. А природа эта говорит им о лишениях, борьбе и смерти, которым подвержен человек."

Майор К.Кюнер

Нередко немцы отмечали исключительную работоспособность русских, способность их к импровизации, сметливость, приспособляемость, любопытство ко всему, и особенно к знаниям.

"Чисто физическая работоспособность советских рабочих и русской женщины стоит вне всякого сомнения."

Генерал Швеппенбург

"Особенно следует подчеркнуть искусство импровизации у советских людей, всё равно, чего бы это ни касалось."

Генерал Фреттер-Пико

О сметливости и проявляемом русскими интересе ко всему:

"Большинство из них проявляет интерес ко всему гораздо больший, чем наши рабочие или крестьяне; они все отличаются быстротой восприятия и практическим умом."

Унтер-офицер Гогофф

"Переоценка приобретённых в школе знаний часто является препятствием для европейца в его понимании «необразованного» русского... Поразительным и благотворным явилось для меня, как учителя, открытие, что человек без всякого школьного образования может разбираться в самых глубоких проблемах жизни истинно по-философски и при этом обладает такими знаниями, в которых ему может позавидовать какой-нибудь академик европейской известности... У русских прежде всего отсутствует эта типично европейская усталость перед проблемами жизни, которую мы часто только с трудом преодолеваем. Их любознательность не знает пределов... Образованность настоящей русской интеллигенции напоминает мне идеальные типы людей ренессанса, уделом которых была универсальность знаний, не имеющая ничего общего, «обо всём понемножку."

Швейцарец Юкер, проживший в России 16 лет

Другой немец из народа удивлён знакомством молодой русской с отечественной и иностранной литературой:

"Из разговора с 22-летней русской, которая закончила только народную школу, я узнал, что она знала Гёте и Шиллера, не говоря уже о том, что она хорошо разбиралась в отечественной литературе. Когда я по этому поводу выразил своё удивление д-ру Гейнриху В., который знал русский язык и лучше понимал русских, он справедливо заметил: «Разница между немецким и русским народом заключается в том, что мы держим наших классиков в роскошных переплётах в книжных шкафах и их не читаем, в то время как русские печатают своих классиков на газетной бумаге и издают изданиями, но зато несут их в народ и читают."

Военный священник Франц

О талантах, способных проявляться даже в невыгодной обстановке, свидетельствует пространное описание немецким солдатом концерта, устроенного в Пскове 25 июля 1942 года.

"Я сел сзади среди деревенских девушек в пёстрых ситцевых платьях... Вышел конферансье, прочёл длинную программу, сделал ещё длиннее объяснение к ней. Затем двое мужчин, по одному с каждой стороны, раздвинули занавес, и перед публикой предстала очень бедная декорация к опере Корсакова. Один рояль заменял оркестр... Пели главным образом две певицы... Но произошло нечто такое, что было бы не по силам ни одной европейской опере. Обе певицы, полные и уверенные в себе, даже в трагических моментах пели и играли с большой и ясной простотой... движения и голос сливались воедино. Они поддерживали и дополняли друг друга: под конец пели даже их лица, не говоря уже о глазах. Убогая обстановка, одинокий рояль, и, однако же, была полнота впечатления. Никакой блестящий реквизит, никакая сотня инструментов не смогли бы способствовать лучшему впечатлению. После этого появился певец в серых полосатых брюках, бархатном пиджаке и в старомодном стоячем воротничке. Когда, так разодетый, он с какой- то трогательной беспомощностью вышел на середину сцены и трижды поклонился, в зале среди офицеров и солдат послышался смех. Он начал украинскую народную песню, и, как только раздался его мелодичный и мощный голос, зал замер. Несколько простых жестов сопровождали песню, а глаза певца делали её видимой. Во время второй песни вдруг во всём зале потух свет. В нём господствовал только голос. В темноте он пропел около часа. По окончании одной песни русские деревенские девушки, сидевшие за мной, передо мной и рядом, повскакивали и начали аплодировать и топать ногами. Началась суматоха долго не прекращавшихся аплодисментов, как будто тёмная сцена была залита светом фантастических, немыслимых пейзажей. Я ни слова не понял, но я всё видел."

Солдат Маттис

Народные песни, отражающие характер и историю народа, больше всего обращают на себя внимание очевидцев.

"В настоящей русской народной песне, а не в сентиментальных романсах отражена вся русская «широкая» натура с её нежностью, дикостью, глубиной, душевностью, близостью к природе, весёлым юмором, бесконечным исканием, грустью и сияющей радостью, а также с их неумирающей тоской по красивому и доброму."

Юкер

"Немецкие песни наполнены настроением, русские — рассказом. В своих песнях и хорах Россия обладает большой мощью."

Майор К. Кюнер

Яркий пример такого состояния представляет для нас сельская учительница, которую хорошо знал немецкий офицер и которая, по-видимому, поддерживала постоянную связь с ближайшим партизанским отрядом.

"Ия говорила со мной о русских иконах. Имена великих иконописцев здесь неизвестны. Они посвятили свое искусство благочестивому делу и остались в неизвестности. Всё личное должно отступить перед требованием святого. Фигуры на иконах бесформенные. Они производят впечатление неизвестности. Но они и не должны иметь красивых тел. Рядом со святым телесное не имеет никакого значения. В этом искусстве было бы немыслимо, чтобы красивая женщина являлась моделью Мадонны, как это было у великих итальянцев. Здесь это было бы кощунством, так как это ведь человеческое тело. Ничего нельзя знать, всему следует верить. Вот в чём секрет иконы. «Ты веришь в икону?» Ия не отвечала. «Зачем ты тогда её украшаешь?» Она бы, конечно, могла ответить: «Я не знаю. Иногда я это делаю. Мне делается страшно, когда я этого не делаю. А иногда мне просто хочется это делать». Какой раздвоенной, беспокойной должна ты быть, Ия. Тяготение к Богу и возмущение против Него в одном и том же сердце. «Во что же ты веришь?» — «Ни во что».— Она сказала это с такой тяжестью и глубиной, что у меня осталось впечатление, что эти люди принимают так же неверие свое, как веру. Отпавший человек и дальше несёт в себе старое наследие смирения и веры."

Майор К. Кюнер

"Русских трудно сравнить с другими народами. Мистицизм в русском человеке продолжает ставить вопрос смутному понятию о Боге и остаткам христианско-религиозного чувства."

Генерал Швеппенбург

О молодёжи, ищущей смысла жизни, не удовлетворяющейся схематичным и мёртвым материализмом, находим и другие свидетельства. Вероятно, путь комсомольца, попавшего в концлагерь за распространение Евангелия, стал путём некоторой части русской молодёжи. В очень бедном материале, который опубликован очевидцами на Западе, мы находим три подтверждения того, что православная вера в какой-то степени передалась старшим поколениям молодёжи и что малочисленные и, несомненно, одинокие молодые люди, которые обрели веру, иногда готовы мужественно отстаивать её, не страшась ни заключения, ни каторги. Вот довольно обстоятельное свидетельство одной немки, вернувшейся на родину из лагеря в Воркуте:

"Меня очень поразили целостные личности этих верующих. Это были крестьянские девушки, интеллигенты разных возрастов, хотя преобладала молодёжь. Они предпочитали Евангелие от Иоанна. Знали его наизусть. Студенты жили с ними в большой дружбе, обещали им, что в будущей России будет полнейшая свобода и в религиозном отношении. То, что многих из русской молодёжи, уверовавших в Бога, ждал арест и концентрационный лагерь, подтверждается немцами, вернувшимися из России уже после Второй мировой войны. Они встречали в концлагерях верующих людей и описывают их так: Мы завидовали верующим. Мы их считали счастливыми. Верующих поддерживала их глубокая вера, она же помогала им с лёгкостью переносить все тяжести лагерной жизни. Никто, например, не мог заставить их в воскресенье выйти на работу. В столовой перед обедом они обязательно молятся... Они молятся всё своё свободное время... Такой верой нельзя не восхищаться, ей нельзя не завидовать... Каждый человек, будь то поляк, немец, христианин или же еврей, когда обращался за помощью к верующему, всегда получал её. Верующий делился последним куском хлеба...."

Вероятно, в отдельных случаях верующие завоевали уважение и сочувствие не только у заключённых, но и у лагерного начальства:

"В их бригаде было несколько женщин, которые, будучи глубоко религиозными, отказывались работать в большие церковные праздники. Начальство и охрана мирились с этим и не выдавали их."

Символом России военного времени может послужить следующее впечатление немецкого офицера, случайно вошедшего в выгоревшую церковь:

"Мы входим, как туристы, на несколько минут в церковь через открытую дверь. На полу лежат обгорелые балки и обломки камней. От сотрясений или от пожара осыпалась со стен штукатурка. На стенах появились краски, заштукатуренные фрески, изображающие святых, и орнаменты. И посреди развалин, на обугленных балках стоят две крестьянки и молятся."

Майор К. Кюнер

Комментариев нет: