С кем договариваться? Александр Роджерс

Кто-то из классиков сказал, что все войны в мире происходят потому, что люди не могут договориться о едином, одинаковом для всех смысле слов, и потому не понимают друг друга. Это, безусловно, преувеличение, как и любое другое обобщение, но рациональное зерно в этом есть.

Но всё же. Вот как мы можем договориться?!

Одним, назовём их условно «формалистами», важно, чтобы всё было «согласно демократических норм и процедур» или там безусловно соблюдалась «свобода слова». Что он свободно несёт оторванный от реальности бред, его при этом не волнует. Равно как и то, что Гитлер пришёл к власти демократическим путём.


Вторым, назовём их «символистами», важно, чтобы над этими городами висела тряпка строго определённых цветов, или все ходили в определённой (откровенно архаичной) одежде, или с одинаковыми причёсками. И в этом они видят залог счастья, а когда что-то расходится с их представлениями об идеале, испытывают глубокую фрустрацию.

Третьим, «потребителям», важно только количество сортов колбасы в магазинах (и в холодильнике, но зачастую в холодильнике даже вторично, как ни парадоксально).

Четвёртым, «идеалистам», важна «справедливость», но и в это понятие разные люди вкладывают совершенно разные, зачастую прямо противоположные смыслы. Хотя своё понятие о справедливости и мне не чуждо, признаю.

Мне же важнее всего развитие, прогресс. Я сознательно не буду здесь давать определений ни «прогрессу», ни «развитию», потому что мы можем опять уйти в спор о дефинициях и отклониться от сути. Например, Ларуш формулировал это как «повышение плотности энергопотока». Что тоже упрощение.

Вот как мы можем договориться?! Прогрессор, для которого важны космические корабли, осваивающие другие планеты, и любитель колбасы? Тот, которому важен результат, с тем, кому важен процесс? Те, кто думает, прежде чем начать что-то делать, с теми, кто делает ради самого действия (и не думает ни до, ни после)?

О чём я могу говорить с идиотом, который считает проявлением патриотизма размахивание цветной тряпкой? У него мышление (если это вообще можно так назвать) застряло на дологическом уровне, на уровне симпатической магии, характерной для архаичных людей античности, к тому же не принадлежавшим к крупным цивилизациям типа греческой или римской. Скажем прямо – для дикарей. И если я ему начну это объяснять, то он ещё и половины слов из определения не поймёт. Но при этом оно свято уверено в своём превосходстве над всякими «умниками». Как в «Механическом эго» Генри Каттнера «Я –убивать!». Хотя Каттнера оно тоже не читало.

Самое обидное, что я-то могу понять все подобные типы. И, при желании, общаться с каждым из них на доступном для них языке. Но вот желание такое возникает всё реже.
Конечно, я могу, как сержант Франко Соренте у Шимуна Врочека, кричать толпе «Менты – суки! Во дворце богатство и шлюхи!», чтобы направить её вперёд. Но это же делают те, кого я ненавижу и презираю. А уподобляться ЭТИМ я не хочу.

Это они могут спокойно спать в захваченных дворцах, добившись своих мелкобуржуазных целей, и не глядя назад, где остаются трупы толпы и ментов на залитых кровью улицах. Это они могут кушать «тортики из младенцев», посмеиваясь над «жареными колорадами». А я не могу. Даже для высшего блага, for the Greater Good.

Я могу их понять, классифицировать, разложить и просчитать. Потому что они тупые и примитивные, не страдающие рефлексией и сложными мотивациями. Власть, богатство, тёлки, самоутверждение за счёт унижения слабых – предел их мечтаний. Понять – могу. Принять – никогда.

Вот с кем там договариваться? Там, за стеклом, сидит примитивное членистоногое Зло. Оно способно мимикрировать и толкать пафосные речи, не понимая смысла произносимых слов и предложений. Но созидать и творить оно не способно.

Если Злу дать возможность, то оно вцепится в тех, кто на него смотрит. Поэтому стекло толстое, а наблюдающие пристально следят, чтобы лазеек наружу не возникало. И за неимением возможности вырваться, Зло жрёт само себя.

В общем, хотел написать текст про понимание и поиск точек соприкосновения. Не получилось. Ведь если понимание возможно (понять одноклеточное просто), то примирение – нет. Как писал Лев Николаевич Гумилёв «Некоторые типы конфликтов не заканчиваются примирением».

В прошлый раз плохо сработало НКВД, советские люди простили и не стали добивать выживших тварей. А те два поколения ждали шанса для реванша, для мести. Дождались. И теперь из-за этого каждый день гибнут женщины и дети.

Поэтому в задницу примирение и прощение. Справедливости всем, и пусть никто не уйдёт обиженным. И лучше Симонова это не выразишь.

Так убей фашиста, чтоб он,
А не ты на земле лежал,
Не в твоем дому чтобы стон,
А в его по мертвым стоял.
Так хотел он, его вина, –
Пусть горит его дом, а не твой,
И пускай не твоя жена,
А его пусть будет вдовой.
Пусть исплачется не твоя,
А его родившая мать,
Не твоя, а его семья
Понапрасну пусть будет ждать.
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь фашиста,
Столько раз его и убей!