Рэмбо, будь ты проклят!
Статья ниже посвящена Кратовскому Рэмбо. Который, в отличие от киношного, убивал невинных из-за проблем с психикой. И хотя автор в данном конкретном случае ошибается - никакого "военного синдрома" у Зенкова не было, суть проблемы именно в том, что такой синдром существует. Много лет после возвращения в мирную жизнь я боялся именно "превышения пределов необходимой обороны". Человека трудно перевести через черту "не убий", что показал тот же Харьков весной 14-го года. Но когда Рубикон позади, когда убийство - твоя профессия, опыт, долг и честь... Вернуться означает вернуть психику на рельсы мирной жизни по другим правилам, более сложным. И подобная помощь часто необходима и абсолютно гражданским людям. Что хуже - подросткам, для которых интернет и американские боевики стирают границу между нормой и патологией.
Телевизионные репортажи из посёлка Кратово в Подмосковье удивительно похожи на кадры боевика “Первая кровь” – того самого, который мы с восторгом смотрели в начале восьмидесятых.
Помните? Молодой ещё Сильвестр Сталлоне в роли ветерана Вьетнамской войны крушил полицейский участок, сбивал вертолёт, в одиночку сражался с национальной гвардией.
Мои симпатии были тогда на стороне Рембо: ведь он мстил обидевшему его полицейскому, сражался за справедливость. Потом, вернувшись из Афганистана, я смотрел на этот фильм уже другими глазами – понял сам, что война не уходит из нас, живёт в мозгу словно опасный вирус. Американцы окрестили это вьетнамским синдромом. Мы – афганским, чеченским. Хотя правильнее называть его поствоенным синдромом. Это – бомба, которая всегда может взорваться.
Отставной военный Игорь Зенков, устроивший бойню в Кратово, как сообщили в новостях, в прошлом воевал в Чечне.
“Сорвало крышу у мужика, – говорили соседи. – Устроил в посёлке войну – восемь раненых и четверо убитых. Стрелял, гранаты бросал, ужас что творилось!”
Пятидесятилетнего Игоря Зенкова журналисты в репортажах с места события сразу назвали “подмосковным Рембо”. Сходства с фильмом, пожалуй, чересчур много. И там, и тут бойню учинил бывший военный, и там, и тут – пожар, и там, и тут национальная гвардия прочёсывает лес, пытаясь обезвредить стрелка.
Но реальность куда страшнее. На совести Зенкова – четверо убитых. И сам он тоже – труп.
Поствоенный синдром
Медики считают, что каждый человек, побывавший на войне, нуждается в реабилитации. Увы, спокойная мирная жизнь не излечивает поствоенный синдром. Им страдают даже солдаты Великой Отечественной, которым уже за девяносто лет.
Врач-фронтовик Евгений Михайлович Чучкалов, много занимавшийся реабилитацией ветеранов, говорил мне, что от поствоенного синдрома не спасает даже самая устойчивая психика.
“Это заболевание может проявиться спустя много лет, – рассказывал старый доктор. – Оно выражается в повышенной агрессивности, резкой смене настроения без видимых причин. Чувство вины и страха обостряется, по ночам мучают кошмары. Они настолько сильны, что человек может выпадать из реальности, совершать безотчётные поступки.”
Мозг, словно машина времени, возвращает солдата на войну. Воспоминания кажутся настолько яркими, что человек воспринимает их как события, происходящие сейчас. И действует так, как в бою.
Помните наш прекрасный фильм “Белорусский вокзал”? Там герой, которого играет Анатолий Папанов (в прошлом – десантник, а в мирной жизни – бухгалтер), вдруг сбивает с ног молодого подлеца, который отказывается везти отравившегося газом мальчишку в больницу.
“Мне на миг показалось, что я снова на войне!” – объяснил свой поступок герой Папанова.
Сам актёр тоже прошёл войну в солдатской шинели, и он знал, что говорил.
На встречах ветеранов войны мне приходилось бывать часто – работа журналиста щедро дарила общение с героями – и с генералами, и с солдатами. Я видел, как от волнения у некоторых фронтовиков случались нервные приступы – людей трясло, колотило как в эпилептическом припадке. Помню, как мы возвращались с одной из встреч в праздник Победы и сидевший рядом с водителем дед-фронтовик выхватил у шофёра руль и направил автомобиль в кювет с криком: “Немцы!”. Мы тогда едва не опрокинулись, а старик, придя в себя, плакал и извинялся. Говорил, что на этой самой дороге в 1941-м фашисты положили половину его роты. И что он вновь увидел те же танки со свастикой, словно наяву…
Увы, мы и сейчас живём не в мирное время. Идёт война в Сирии, полыхает Донбасс. И поствоенный синдром поражает не только солдат, им страдают беженцы, пережившие ужасы горячих точек.
Проблема реабилитации людей, пострадавших от войн, исчезнет только тогда, когда будет покончено с силовым решением глобальных проблем и с терроризмом. Я надеюсь, что наши внуки доживут до той счастливой поры. Своему семилетнему внуку никогда не дарил пистолетов, автоматов и прочих стреляющих игрушек. Но от крови в телевизионных новостях детей, увы, не спрячешь. Даже если война далеко, она находит способ прийти в каждый дом.
Моя полиция меня бережёт
А теперь – ещё раз про фильмы о Рембо. У первой картины есть альтернативная концовка: героя Сталлоне убивают. Его застрелил бывший командир – как в романе Дэвида Моррела, по которому снят боевик. Так было правильней, по мнению автора: ведь для Рембо нет места в мирной жизни, он несёт людям разрушение и зло. Но продюсеры задумали продолжение фильма, и серии про подвиги Рембо стали выходить одна за другой. А затем – мультики, компьютерные игры. Все они, увы, хуже первой картины, в которой заложен глубокий смысл.
Сейчас, в зрелые годы, я вновь посмотрел “Первую кровь”. И оценки действий героев диаметрально изменились, если сравнивать с теми, которые были в молодости.
Я наконец-то понял крутого шерифа, который решил выпроводить Рембо из своего тихого городка. Полицейский разглядел в ветеране войны потенциальную опасность для мирных жителей. И он угадал это точно. Но жёсткость шерифа и стала спусковым крючком, который вновь сделал Рембо машиной войны. Для простых обывателей городка он стал проклятием, исчадием ада. А он всего лишь был солдатом, который хорошо усвоил своё ремесло…
Полиция, как бы мы её ни критиковали и ни ругали, всё-таки делает своё главное дело – бережёт наш покой. В посёлке Кратово с “подмосковным Рембо” сражались не местные жители, а полицейские и бойцы национальной гвардии. Одному Богу известно, сколько ещё людей могло пострадать от вооружённого до зубов Зенкова. “Слетевший с катушек” ветеран мог бы разгромить весь посёлок, в его доме нашли целый арсенал оружия.
Сотрудников Росгвардии и МВД России, участовавших в этой операции, пообещали представить к наградам. Об этом заявили министр внутренних дел России Владимир Колокольцев и командующий Центральным округом войск национальной гвардии РФ Павел Дашков. По мнению министра, силовики действовали чётко:
"Преступнику не удалось вырваться за кольцо блокирования, и фактически была поставлена точка в этой ситуации”.
Генерал-полковник Павел Дашков отметил:
“Благодаря высокому профессионализму и слаженности удалось избежать потерь и серьезных ранений среди личного состава”.
Сражение с “подмосковным Рембо” закончилось, но горькие выводы из этого ЧП предстоит ещё сделать: ветераны боевых действий нуждаются не только в повышении пенсий, но и в психологической помощи.
Мои соболезнования родным погибших и пострадавшим в бойне в Кратове: ужасная трагедия, и такие беды случаются всё чаще.
А Игоря Зенкова всё-таки жаль. Горько, что не нашлось опытного врача, который бы вовремя разглядел мучившую ветерана проблему. Но плевать на его могилу я не буду. Будь проклята война! Мир – всем!
Комментариев нет: