Свастика над Украиной

В Конотопе Сумской области объявили трехдневный траур по погибшему в Донбассе бойцу украинской армии — активисту  «Правого сектора»*, любившему позировать для фото в социальных сетях со свастикой и в форме Третьего рейха, хотя нацистская символика в стране запрещена. Почему власть на Украине лояльна к неонацистам и разрешает им нарушать законы?

«Детям перережем горло»

Киевлянку Светлану неонацисты начали преследовать, когда она вернулась из Волгоградской области и рассказала украинским СМИ, как живет российская глубинка. «Условия там приличные. Да, проблемы есть, но нет тех ужасов, о которых у нас постоянно говорят», — утверждала она.

До этого Светлана отказалась от участия в акции, объявленной в школе, где учился ее сын. Дети должны были нарисовать открытки с поздравлениями украинским военным, воюющим в Донбассе. На нее написали донос в Службу безопасности Украины и МВД. «К моему мужу пришел сотрудник СБУ и прямо сказал: будете выступать дальше, мы вашу безопасность не гарантируем», — рассказывает она.

Потом к Светлане домой наведались бойцы неонацистской группировки С-14. «Они знали, что муж на работе и я одна с детьми. От консьержки потребовали открыть дверь — один из них показал ей удостоверение сотрудника полиции. Но вообще, они ничего не боялись, не скрывались от камер видеонаблюдения, на них были символы С-14. Знали, что им ничего не будет», — говорит она.

Ворваться в квартиру активистам не удалось. Довольствовались тем, что расклеили вокруг дома листовки: дескать, в этом доме живет российская пропагандистка и сепаратистка. Угрозы на этом не прекратились. «Пишут в социальных сетях: вас достанем, детей достанем. Детям перережем горло, утопим в сортире, а вы на это будете смотреть. И мы решили уехать с Украины», — завершает свою историю Светлана.

В интервью украинским журналистам один из лидеров С-14 Евгений Карась признает, что они информируют СБУ. Официальные киевские власти ничуть не смущает, что их «информаторы» на своих страничках в соцсетях демонстрируют вытатуированную свастику и вскидывают руку в нацистском приветствии.

Местный Хорст Вессель

Алексей Албу тоже покинул Украину. Он был депутатом Одесского областного совета, одним из лидеров Антимайдана и кандидатом в мэры Одессы. По его словам, до трагедии в Доме профсоюзов 2 мая 2014 года мало кто ощущал серьезную угрозу со стороны неонацистов. «Были драки, но в них участвовали приезжие. В Одессе нацизм, мягко говоря, малопопулярен. Каждый год 17 апреля проводят марш памяти погибшего неонациста Максима Чайки — такой местный Хорст Вессель. В 2014-м на него вышло всего 50-60 человек», — рассказывает он.

После пожара в Доме профсоюзов все изменилось. Неонацисты принялись кошмарить горожан. В декабре 2017-го в Одессе осквернили здание Музея холокоста. На ограде нарисовали вольфзангель — «волчий крюк», часто используемый нацистами символ, и оставили надпись: «Первый тост — за холокост!»

Правоохранительные органы Украины «предвидели», что нечто подобное случится. За два дня до инцидента в Одессе заместитель главы Национальной полиции Украины Вячеслав Аброськин предупредил: ожидаются осквернения памятников, синагог и католических храмов. По информации высокого полицейского чина, таково было задание специально подготовленных в Донбассе диверсантов.

«Нацисты и власти сегодня в сговоре», — уверен Албу. Тот же вольфзангель беспрепятственно использует скандальный полк «Азов», и вопросов это не вызывает. Более того, военные чиновники это одобряют. «Нормальный полк. У них просто интерес к истории и, возможно, другие взгляды на национал-социалистическое движение в Германии», — заявил генерал Ярослав Сподар.

«Били тех, кто не выдерживал»

У главы украинского движения «Мы вместе» Артура Журбенко богатый опыт общения с ультраправыми. Он сталкивался с ними, когда те были ударной силой Майдана — избивали своих противников, активистов Антимайдана. По его словам, украинские неонацисты нападают стаей и ведут себя по законам стаи. «Били тех, кто не выдерживал, срывался с места и пытался убежать. Их догоняли, валили на землю и били», — вспоминает он.

Затем один из знакомых ультраправых попытался «сшибить» с Журбенко денег за удаление из списков антимайдановцев. Позднее он встретился с радикалами, когда попытался провести в Бабьем Яре мероприятие памяти жертв нацизма. Тогда глава движения «Мы вместе» удивился тому, что ультраправые подтянулись точно в срок — как будто их кто-то предупредил, хотя о месте и времени знали только участники мероприятия и органы внутренних дел вместе с киевской мэрией.

«Мне звонил человек из милиции и спрашивал, придем ли мы. Беспокоился. Милиция обязана была выделить определенное число сотрудников для обеспечения правопорядка. Но их я там так и не увидел. А человек пятьдесят неонацистов с соответствующей символикой наблюдал. Их явно проинформировали», — отмечает Журбенко.

Атака «промышленным способом»

«Мне не нужно было доказывать нападения на меня и моего сына со стороны праворадикалов, они сами все сняли и выложили в интернет для устрашения населения, — рассказывает член политсовета украинской партии «Социалисты» Денис Жарких. — И во время акции в поддержку Руслана Коцабы (журналиста, выступающего против войны в Донбассе. — Прим. ред.) в 2017-м они почему-то кричали на камеру «Чей Крым?», хотя акция была посвящена не Крыму. До этого митингующих пытались затянуть в «коридор позора», оскорбляли их, бросали мелочь, плевали. На представителей нашей партии и меня с семнадцатилетним сыном напали во время протеста против переименования проспекта Ватутина в проспект Шухевича. Нападение было организовано «промышленным способом» — бойцов подвозили к месту атаки на автобусах, они были вооружены дубинками и газовыми баллончиками. Безоружных людей избивали, среди них было много женщин и стариков, полиция не вмешивалась».

Жарких полагает, что члены украинских ультраправых группировок не склонны к изучению политических теорий, большинство из них вообще аполитичны. По его мнению, тут стоит скорее говорить об успешном политическом бизнесе. «Это рейдерство, а они — политический пролетариат. Они же ничего, кроме как громить и запугивать, не умеют. Многие из них просто не хотят работать с утра до вечера за копейки. Два раза в месяц вышел, отлупил кого надо и получил ту же зарплату грузчика или разнорабочего. И все это — в ощущении праздника, медийная поддержка, с ее подачи определенные слои населения поддерживают: ось хлопцы молодцы, все правильно роблять, справжни патриоты (молодцы ребята, все правильно делают, настоящие патриоты. — Прим. ред.)», — поясняет он.

Грязная работа

Редактора издания «Правовой контроль Украины» Дениса Садоха ультраправые подвергли преследованиям после того, как он обвинил их в возрождении нацистской практики. В 2016-м радикалы сожгли перед зданием Верховной рады книгу «Кровавый Евромайдан — преступление века» бывшего главы украинского МВД Виталия Захарченко. Акция была публичной, но то, что Садоха посмел об этом написать, вызвало ярость у активистов «Правого сектора»* и их кураторов.

«Ко мне домой приехали на машине и объяснили: устроим проблемы. Радикалы, неонацисты, «Правый сектор»*, С-14 — это руки и ноги СБУ, они действуют там, где у контрразведчиков не получается привлечь неугодных к ответственности по закону. Бойцы выполняют грязную работу, оказывают психологическое давление», — объясняет журналист.

Садоха покинул Украину и работает собственным корреспондентом киевского издания в Польше. Но и тут СБУ не оставила его в покое. Журналиста по просьбе из Киева вызвали на допрос в польское Агентство внутренней безопасности.

Антон Лисицын, РИА