Пост-Хельсинки: "Это просто порнография какая-то ..."

В интервью телеканалу Fox News (США) политолог Стивен Коэн заявил:

«Мы сейчас находимся в состоянии новой холодной войны, которая в любой момент может перейти в горячую фазу в любой точке — на Украине, на Балтике, в Сирии. У президента Трампа не было выбора. Он должен был пойти на встречу с кремлевским лидером, как это делали его предшественники. Что он и сделал. Мы не знаем, о чем они конкретно договорились. Мы узнаем об этом позже. Но никогда — ни на моей памяти, ни в истории вообще — президент за исполнение своей главной обязанности — предотвращение войны с Россией — не подвергался таким нападкам. Это просто порнография какая-то, а не новостная аналитика».

Именно абсолютно неадекватная реакция на саммит и совместную пресс-конференцию после него делает Хельсинки-2018 решающим, рубежным событием новейшей истории.
Стало абсолютно очевидно, что сближение России и США, Путина и Трампа, абсолютно неприемлемо для большинства представителей западного политического истеблишмента.

Клинтону, Бушу, Обаме с Путиным встречаться было «можно». Бараку Обаме даже позволили критику в адрес внешней политике США, которая, как говорил экс-президент в 2009 году в Праге, вызвала недовольство Америкой во многих странах мира. «Нельзя» обсуждать международные отношения с Москвой только Трампу.

Чтобы понять, в чем тут дело, давайте обратимся к опыту «миротворца», лауреата Нобелевской премии мира Барака Обамы. Он начал свое президентство как стопроцентный «голубь». Его предвыборное мотто «hope and change» (надежда и перемены) касалось не только внутренней политики, но и внешней.

Госсекретарь Хиллари Клинтон привезла Сергею Лаврову кнопку «перезагрузки» (ошибка в надписи на русском стала печально пророческой — на деле Клинтон вызвала именно перегрузку двухсторонних отношений). Сам президент долгое время отстаивал тезис об окончании холодной войны. На предвыборных дебатах в 2012 году он довольно успешно выставил своего республиканского соперника Митта Ромни ретроградом, когда тот заявил, что Россия является «геополитическим врагом Америки номер один». Но уже в 2013-м — еще до переворота в Киеве и присоединения Крыма — отношения двух стран пошли под откос.

Что же случилось? И почему Обаме, с точки зрения глобальных СМИ, «можно» было «ладить с Россией»? Чтобы ответить на этот вопрос, надо понять, каким видел мир Барак Хуссейн Обама. «Окончание холодной войны» для него означало, что все страны, включая нашу, должны были принять либеральный мировой порядок и подчиниться «глобальному начальству». Что, разве есть еще какие-то центры силы и альтернативы Pax Americana? Да нет, конечно! Разве что Аль-Каида…

Как только в отношениях между Москвой и Вашингтоном пробежала первая тень, Обама абсолютно искренне отказался считать это проблемой. Не потому, что его «гениальный план» по интеграции Москвы в «светлое завтра» не сработал (думаю, никакой продуманной программы такой интеграции и не было), а потому, что Россия, по мнению 44-го президента США, была лишь «региональной державой». То есть если даже Кремль не согласен с какими-то решениями Белого Дома и Капитолия, что ж, это не страшно, — ведь это голос второсортной страны, которая еще «не доросла» до «конца истории».

При этом нобелевский лауреат не слишком долго колебался перед тем, как начать очередную военную операцию на Большом Ближнем Востоке — в Ливии. И вряд ли он не знал о планах ЦРУ спровоцировать гражданскую войну в Сирии. Ведь штаб разведывательного ведомства в Бенгази — тот самый, что был уничтожен исламистскими боевиками в 2012-м вместе с консульством США — занимался контрабандой оружия в САР и активно контактировал с сирийской «оппозицией», которая на деле сплошь состояла из радикалов.

То есть, несмотря на свои политические разногласия с неоконами, Обама, по сути дела, солидаризовался с пресловутой доктриной Вулфовица, согласно которой, конец холодной войны возможен только в случае «окончательной победы» в ней и закрепления результатов такой победы. «Демократия» должна быть всюду!

Лично Обама, судя по всему, действительно не желал обострения международной обстановки. Но его личные качества не играли никакой роли. Он был «съеден» либеральными интервенционистами и неоконсерваторами. Достаточно вспомнить о том, что проект «молодая европейская демократия Украина» курировался агрессивным либералом Джо Байденом и неоконкой Викторией Нуланд.

К концу президентства Обамы стало очевидно, что глобализация дает сбои. Запад «заразился» евроскептицизмом и правым популизмом. «Конец истории» не состоялся. В Америке и Старом Свете возникало всё больше вопросов наднациональным организациям вроде ЕС, НАТО, МВФ и т.д. Лидерам Запада все сложнее стало внушать своим гражданам либерал-глобалистские идеи. Пуще того, им стало очень сложно договариваться между собой… если у них нет общего врага.

Именно тогда в мейнстримной американской прессе появились оскорбительные нападки на Россию и лично Владимира Путина. Российского президента начали называть «головорезом» (thug). Этот термин знаковый. Он означает, что с подобного рода политическим лидером взаимодействие невозможно и даже постыдно. В свое время этим словом называли и Саддама Хусейна, и Муаммара Каддафи, и Башара Асада, и членов «Аль-Каиды». Еще в 1990-е Мадлен Олбрайт так «метила» сербских и сомалийских лидеров, оправдывая военные интервенции клинтоновской эры.

«Накат» на Россию усилился, когда стало понятно, что у несистемного кандидата-антиглобалиста Трампа есть шансы выиграть президентские выборы в США. Была изобретена «утка» о «российском нападении на американскую демократию», которая до сих пор остается важной составной частью истеблишментной идеологии за океаном. Впрочем, одними только «русскими хакерами» дело не ограничилось. В голос заговорили и о «русском реваншизме».

Западной элите, перепуганной Brexit’ом, популярностью Трампа и стремительно растущей популярностью евроскептиков, снова потребовался экзистенциальный противник. Таким образом они могли бы убить сразу двух зайцев — и заклеймить популистов «агентами Путина», и сохранить собственную власть. Помимо власти, им необходимо было сохранить доходы транснациональных корпораций, а также бюджеты, выделяемые на «сдерживание».

Экс-сотрудник госдепартамента США Питер ван Бьюрен в своей статье на сайте агентства Reuters летом 2016 года очень точно подметил, что «слишком для многих людей путь к большим деньгам и большой власти лежит через борьбу с по-настоящему плохими парнями». 

Именно «по-настоящему плохими». Борьба с терроризмом и киберугрозами никогда не принесут столько денег, сколько возобновление холодной войны.

Вот вам и ответ. Трамп нарушил табу. Ни Клинтон, ни Буш, ни даже Обама не сомневались в глобальном миропорядке, а стало быть, и в сдерживании России. После больших войн на Ближнем Востоке эпохи Буша-младшего миру дали лишь небольшую передышку. После этого «миротворца» Обаму заставили начать новый виток конфронтации с Москвой. Как ни старался 44-й президент США по-своему «поладить» с Россией, как ни принижал он роль нашей страны на мировой арене, выбора у него не было. Сохранить единый глобальный Запад можно было только развязав новую холодную войну.

У сторонников и выгодоприобретателей этой холодной войны огромные ресурсы. Деньги — само собой. Но также — средства массовой информации, многочисленные «говорящие головы», которые всю жизнь отрабатывали тезис об «агрессивности русских» и мозговые центры, обслуживающие «глобальное начальство». Не стоит забывать и об университетах, которые ежегодно выпускают по всему миру тысячи гуманитарных специалистов, обученных «сдерживать» Москву.

«Мягкая сила» корпорации «Холодная война» велика. И вся она сейчас направлена на предотвращение сближения России и США. Во всяком случае, сближения при Дональде Трампе — лидере, который поставил под сомнение легитимность «глобального начальства» и, как следствие, оправданность холодной войны как средства сохранения единого Запада.

Окончание холодной войны и ликвидация ее наследия при Трампе означало бы потерю власти, влияния и доходов слишком многих политических деятелей в Европе, США и даже в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Идеологическое доминирование целого поколения экспертов было бы поставлено под вопрос. Поэтому нападки на Дональда Трампа и саммит в Хельсинки и носят столь ожесточенный, отчаянный характер.

 

politanalitika