Кому принадлежит Киев? Заметки из оккупации
Он сильно помят, испачкан голубями. В Киеве теперь это в моде. «Жовто-блакытный» раскрас можно встретить в самом неожиданном месте. Но Пушкин по-прежнему смотрит спокойно, с лёгкой улыбкой, словно видит вдали другой город, другую страну и другую жизнь…
Как мы живём сегодня в Киеве? Живём, если вспомнить Александра Сергеевича, так, что внутри есть «и божество, и вдохновение», и «тиха украинская ночь», и вечная Лавра над Днепром. А сверху – нечто наносное, случайное, подчас уродливое и наглое. Иногда смешное. Мы в плену.
Рядовой киевлянин пребывает во лжи. Утром, едва проснувшись, он слышит, что на его страну напали враги. То, что эти враги говорят на одном с киевлянином языке, – результат роковой исторической ошибки. Другой правды услышать неоткуда. Враждебные телеканалы отключены. Есть несколько на немецком или английском, но при всём благоговении перед Европой средний киевлянин этими языками владеет слабо.
Вообще роль пропаганды, и прежде всего телевизионной, огромна. Она создаёт «правильную картинку». По этой картинке киевляне и все украинцы веками желали стать униатами или, в крайнем случае, примкнуть к «киевскому патриархату». В их городе произошла революция. Ненавистный режим Януковича сметён. Герой анекдотов Азаров, не знавший государственного языка, сгинул. Страну возглавили национально сознательные люди. Никакие не фашисты. И по всем показателям европейское счастье должно уже выглядывать из-за киевских холмов. Однако не выглядывает, потому что (см. выше) идёт война, развязанная враждебным соседом.
Эту картинку жизни ежедневно, как чип, вставляют рядовому киевлянину. И он, восприняв это вложение невидимого программиста, считает предлагаемые картины подлинной жизнью. А всё, что в картинку не входит, вообще не существует. Мелькание в телевизоре – знак подлинности бытия.
Конечно, есть и не поддавшиеся программированию. Не заболевшие. Их меньшинство. Им тяжело. Тяжко видеть близких с безумными глазами и не менее безумными речами. Рассказывает хороший знакомый, известный в городе музыкант. Они с женой живут вместе с родителями. Родители заболели. То есть подпали под влияние той силы, которая в столице Украины правит бал. Совместное проживание в одном доме стало маленьким адом. Любая попытка что-то объяснить, произнести вслух нечто, не входящее в схему, вызывает дикую реакцию у вполне смирных пожилых людей. От слёз и упрёков до криков и оскорблений. Знакомый говорит о них с болью, без тени осуждения. Как о болящих.
У города появился новый мэр. Это боксёр и политик Виталий Кличко. Сознание киевлянина испытывает муки раздвоения. Согласно официальной версии, мэр – гордость Украины, и вроде как всё хорошо. Однако той частью своей души, которая не потеряла способность разумно воспринимать действительность, киевлянин с опаской и настороженностью взирает на нового отца города. Во-первых, речи его не всегда поддаются расшифровке. Отдельные смельчаки дерзают подшучивать над его косноязычием. Рассказывают грубоватые байки о том, как повлияли боксёрские травмы на способности мэра. Во-вторых, откровенные предупреждения Виталия Владимировича о том, что зима для киевлян будет суровой, что надо искать альтернативные виды топлива, весьма напрягают горожан. А брошюрки, которые кладут в почтовые ящики, где показано на схемах, как «по-научному» утеплять балкон и какие виды обогревателей опасны для жизни, вызывают всё нарастающую тревогу.
Та сила, которая захватила некогда тёплый, весёлый город, продолжает менять его жизнь. Всё лето приходили повестки из военкомата и с угрозой требовали участия в затеянном безумии под названием АТО. Ещё вчера беззаботно гулявшие студенты и аспиранты, те, кто по всем законам и обещаниям не должен призываться в армию, а также их мамы с отчаянием стали искать убежища. Невидимая сила может ворваться в дом и забрать дитя, забрать сына. Впрочем, не только дитя.
Мне позвонил один журналист. Заслуженный журналист Украины. Ему пятьдесят пять. Смеётся – в конце августа прислали повестку. Предлагалось идти на войну. А он после операции, плюс артрит, ходит с трудом, да ещё дети, внуки…
Учебные заведения Киева из того же источника «преобразований» получили циркуляр, письмо Министерства образования. Там сообщается, что среди преподавательского состава есть люди, сочувствующие сепаратизму. Этих людей следует немедленно выявлять и лишать возможности влиять на юные души. Такое письмо получили и в школе, где работает моя жена и учится мой сын.
Это старая киевская школа. Рядом исторический музей. И место известное, историческое. Совсем неподалёку тысячу лет назад стояла знаменитая Десятинная церковь. По этой земле наверняка ходил Креститель Руси, равноапостольный князь Владимир. Внизу видны Подол, Днепр. Там, на берегу, бабушка Владимира, княгиня Ольга, построила первый на Руси православный храм в честь пророка Ильи. Храм есть и сейчас. Правда, и Владимира, и Ольгу называют древнеукраинскими князьями. А красавица Андреевская церковь, которая тут же рядом, детище русского гения Растрелли, теперь уже лишь условно православная. Её отдали какой-то УАПЦ. А ведь на лестницах Андреевского храма снимался когда-то великий фильм нашего города «За двумя зайцами». И здесь, на каменных ступенях, обманутая в своей любви Проня Прокоповна в исполнении Маргариты Криницыной горестно шептала: «Я думала это шкварчит ваше сердце, а то шкварчала ваша папироска!» С неподражаемой Маргаритой Васильевной приходилось работать. Царство небесное прекрасной актрисе.
Сегодня в душах киевлян смятение. Часто противоречия и хаос. Сведения о том, что доблестная нацгвардия повернула на запад и в столице возможен новый майдан, уже никого не вдохновляют. Скорее, наоборот.
Но те, кто попроще, как дети, пытаются не заморачиваться. В день независимости в подземных переходах и на улицах торговцы всякой всячиной надели жёлто-голубые веночки, веселились, снова скакали, стараясь не думать. Или думать, что «всэ будэ гарно».
А кто-то в ситуации более сложной. И те, кто принял перемены с привычным воодушевлением, и те, кто тоже принял и даже немножко скакал, но сохранил привычку анализировать, замечают, что не всё идёт, как ожидалось. Разумеется, заклинание о российской агрессии выручает. Однако душевного комфорта нет. Персонажи вроде Ляшко и Яроша, которые должны были, как мечталось, исчезнуть, словно утренний туман, не только не рассеялись, но стали частью новой жизни. Частью неэстетичной. Той, что не может не ранить тонкие души тех, кто некогда «вместе с народом» впустил в себя майдан. Впрочем, заглядывать внутрь этим господам больше не хочется.
Те, кто в офисах совместных с Европой фирм и компаний, получают зарплату в твёрдой валюте, те, кто относится к местному «креативному классу», в большинстве своём – русскоязычные бандеровцы. Россию ненавидят и боятся. Больше боятся (с её приходом твёрдой валюты можно лишиться). Эти с утра до вечера обмениваются в «Фейсбуке» антироссийскими гадостями. В комментариях изображают из себя сознательных патриотов. Пишут при этом по-русски, но с чудовищными грамматическими ошибками. От защиты своих бандеровских идеалов, сидя в танках, упорно уклоняются (кто на Крите, кто в Анталии).
Особая статья – дети. Их жаль по-настоящему. То, что закладывается в детстве, родителями, средой, часто на долгие годы определяет жизнь и поступки. Дети беззащитны, искренни. Двойные стандарты не воспринимают. Там, где папа и мама на кухне обливают грязью Путина, там дети уже устраивают в классе розыск его сторонников и мечтают сделать на груди татуировки в виде вышиванки, чтобы подтвердить своё украинство и не быть принятым за москаля.
И над всем этим, на высоком холме Печерска, рядом с Мариинским дворцом (снова проект великого Растрелли, созданный по замыслу императрицы Елизаветы, дочери Петра Первого), – здание Верховной рады. Если раньше её обитатели были объектами городского и всеукраинского острословия, теперь происходящее там больше напоминает картины Босха. Если не внешне (галстуки научились носить почти все, даже Тягнибок), то внутренне дух безумия веет от происходящего. Законы вроде тюремных сроков за упоминание о пользе Таможенного союза (приравнивается к призыву свергнуть Конституцию и в извращённой форме лишить державу суверенитета) штампуются чуть ли не ежедневно. Общая атмосфера страха, истерики. «Депутаты-босховцы» давно живут в своём особом мире, не чуя страны и строя ей с помощью услужливых телекамер озабоченные рожи.
Да, Киев болен. Оккупирован. Если города Донбасса были разрушены и захвачены физически, Киев захвачен духовно. Разрушены не дома, но души. Это город обманутых. Не бандеровский, но падший, впавший в обман.
Но оттого, что его захватила вражеская сила, он не перестал жить в вечности. А там он – удел Богородицы и…мать городов русских. Всё ещё.
Вот университет Святого Владимира. Его основал русский царь Николай Первый. Его почётными членами были И.С.Тургенев, Д.И.Менделеев, Н.Е.Жуковский. Здесь учился великий хирург лауреат Сталинской премии за книгу «Очерки гнойной хирургии» святитель Лука (Войно-Ясенецкий), архиепископ Симферопольский и Крымский. По этим улицам ходили художник Врубель и писатель Булгаков. В этом небе впервые в мире русский офицер Пётр Нестеров совершил свою знаменитую «мёртвую петлю». Вот могила П.А.Столыпина. А вон там, в доме Н.Н. Раевского, гостил Пушкин…
Так можем ли мы отдать этот город? Собственно, почему и по какому праву? Наши отцы и деды защитили и освободили его. Мой отец был ранен, когда немцы наступали на Киев, и сюда же вернулся, уже не встретив ни погибшего брата, ни отца с матерью.
Да, тот, чья воля подавлена ядовитым зельем в виде информационной гнили, сутками изливаемой в душу, не может восстать. Сначала придётся перекрыть ядовитый источник. Может ли перекрыть его сам больной? Никак. Только тот может, в ком сохранилась память и живёт сила светлая. Тот, кто снимает шапку у Вечного огня в Парке славы. Тот, кто знает цену «героям», которых встроили в коллективный мозг киевлян. Тот, кто по-прежнему, где бы ни жил, в Москве или Владивостоке, считает своими эти каштаны и некогда прекрасные самолёты «АН», могилы Николая Амосова и Леонида Быкова – родными могилами. А Киев - своей Родиной. Киев принадлежит им - не заболевшим и тем, кто заболел, но кого можно спасти. А главное, Киев всё так же принадлежит нашим детям. Поэтому мы его не отдадим. Никогда.
Иван ПЕЧЕРНИКОВ
