Богатеть вглубь (какая хорошая статья! рекомендую прочитать)
А какие люди хронически недовольны? – Ненасытные и неблагодарные. Говорю «хронически», так как время от времени недовольным бывает самый шелковый и лучезарный человек. Такой похмурится и отойдет, поссорится и примирится, поплачет и утешится. От него нет большой беды.
Большая беда – от хронической ненасытности и неблагодарности. Слова эти короткие, но смысла в них много, следовательно, требуется «разжевать».
Ненасытный вечно устремляется к тому, чего нет, пренебрегая тем, что уже есть. Ненасытный – самый бедный человек, ибо вечно страдает от недостачи. Ненасытный по необходимости завистлив, так как зрит то, что есть у других и чего нет у него. В обществе потребления ненасытность распаляется самим стилем жизни, в котором высшая ценность – потреблять.
Реклама палит гортань, как некоторые напитки, специально придуманные для разжигания, а не утоления жажды. Вообще рискну предположить, что идеальным членом общества потребления является совершенно ненасытный и вечно неудовлетворенный человек без метафизических вопросов, бросающийся на всякую новинку и на всякую цацку, как балованное дитя, и указующий пальчиком: «Хочу!»
Если речь идет только о товарах и услугах, то все вопросы упираются в покупательную способность. Если же ненасытность вкупе с завистью ищет пищи для недовольства в социальном расслоении, в неудовлетворенном тщеславии, в мнимом правдолюбии, в идеологической ненависти, то тут уже самое время говорить о взрывоопасности.
Как ты успокоишь человека, которому все свое приелось, как родная жена (хоть бы и писаная красавица), а все чужое вожделенно, как известной Лисоньке – высоко висящий виноград? Кто из нас не слышал, не принимал участия в подобных диалогах на самые разные темы:
– У них (стране предполагаемого счастья) кругом чистота, а у нас даже грубый сор не метут.
– Неправда. И у нас метут.
- Да, но у них метут и моют, а у нас только метлой машут.
– Да что ты! И у нас моют.
– Но у нас водой, а у них – шампунем.
– Погоди, и у нас шампунем будут мыть скоро.
– Да-а-а. У нас шампунь украдут или разбавят...
И так далее. Вечно недовольный человек именно не благодарен. То, что у него есть, пренебрегается им, и те, кто оказывают ему помощь, не заслуживают в его глазах благодарности.
Вылезши, скажем, из землянки и переселившись в коммуналку, он очень скоро забудет о сырости подвалов и начнет тяготиться новыми условиями. Оно и понятно. Человек ищет, где лучше. И, получив со временем отдельную квартиру, он не сумеет оценить позитивную динамику переселений.
Подвал совсем уйдет из памяти, коммуналка останется в сознании синонимом недавнего бытового ужаса, а отдельное жилье вскоре поблекнет от жажды получить хорошую квартиру в элитном доме. И это тоже ничего. В вынужденной бедности нет красоты. Но и в притуплении вкуса от сладостей тоже нет ничего хорошего.
Потом, когда, даст Бог, и очередная мечта сбудется, воображение нарисует загородный дом, виллу, яхту, дворец в Майами (нарисовать воображение может все, что Сатана Христу на горе искушений показывал), а неблагодарное сердце откажется выстраивать в сознании цепочку неуклонного стремления вверх. Драгоценные слова «Слава Богу!» он тоже произносить не поспешит.
Со стороны же динамика изменений будет всем заметна. Люди скажут: «Счастливчик». А сам подлинный счастливчик будет хмур, раздражен, ненасытен, ворчлив и на многие пакости согласен, поскольку главные доминанты гнилого сердца – ненасытность и неблагодарность.
Из «Москвича» в старенькую иномарку, из старенькой в новенькую иномарку пересело постепенно множество наших людей, но градус благодарности не особо увеличился. Из далекой и недоступной в близкую и знакомую превратилась для нас в короткие годы заграница.
Все красоты мира, все знаковые архитектурные сооружения от башни Эйфеля до диковинных пагод Востока были сфотографированы миллионами наших граждан лично. В моем детстве об этом и не мечтал никто. Но благодарности особой за кардинально улучшившийся образ жизни я не слыхал. И вы вряд ли слыхали. Не научены мы благодарить. Научены ворчать и искать новых удовольствий.
Лично мне все сказанное напоминает до боли известный сюжет – «Сказку о рыбаке и рыбке». Сказка написана, чтобы беду на себя не кликать, не так ли? Говоря по совести, трудно не узнать себя в старухе.
По факту – нет, по факту никто из нас рыбок не ловил и стремительно из курной хаты в царские покои не переселялся. Но по сердцу мы – старухи. Сердце только тогда и обнаруживает ненасытность, злую бездонность и неблагодарность, как под дождем нечаянных милостей. Представьте себя в красках на месте старухи, и, быть может, совесть ваша тихо, грозно скажет вам: «Ты тоже вел бы себя так же».
Некоторые вопросы есть к старику. Еще на стадии желания супруги превратиться в столбовую дворянку дед мог бы стукнуть кулаком по столу и поставить бабу на место.
И даже если он – законченный подкаблучник (подлапотник даже – каблуков у бабы не было), и тогда он мог, движимый неотмщенным нравственным чувством, попросить рыбку: «Преврати ты ее, государыня рыбка, в жабу. Ненасытная она у меня, и добром это не кончится». Но ничего подобного дед не просил. Он продолжал свое опасное у злой жены послушание.
В литературе есть еще одна ценная вещица, где фигурируют рыба и старик. Я имею в виду повесть Хемингуэя «Старик и море». Трудно представить, что этот старик – рыбак с Кубы, поймай он не рыбу-меч, а золотую волшебницу, вел бы себя подобно своему русскому коллеге по ремеслу. Тот старик был крут. Он бы и жену на место поставил, и у золотой рыбки бесконечных глупостей бы не просил. Но это я отвлекся...
Важно сделать некий вывод. Не все же ругаться и бесплодно критиковать. Суть возможного вывода в том, что сколько вширь ни богатей – все мало будет. Чтобы успокоиться, поблагодарить за то, что есть, отказаться от большего, ежели наличного хватает с головой, нужно богатеть вглубь.
Писание говорит об этом: в Бога богатеть. Если мошна толстеет, а мыслишки по-прежнему куцые, то это у человека (общества) экстенсивное развитие – происходит пожирание ресурса. Такова вся хваленая современная цивилизация, внутри которой этика безнадежно отстала от техники, а метафизика изгнана вон.
И обречен на несчастье живущий внутри этой цивилизации и по ее законам человек. Сыт он, одет он, и почти всю работу за него делают механизмы, но недоволен он, потому что не знает – зачем живет, внутреннего роста нет в нем. Остается только завидовать тем, кто имеет нечто пока недоступное. И в любом случае общество бедных внутри и недовольных снаружи людей – опасное общество.
Но вернемся к старухе. Ходила бы она в церковь, хватило бы ей и одного нового корыта. А там, глядишь, сама рыбка по доброте подарила бы и «домик в деревне». Читала бы бабка Псалтирь, хватило бы ей и мещанского статуса. Он уже бы показался страшен, и большее бы отсеклось.
Были бы у бабки внуки, а не только затюканный дед – выше дворянства после свалившегося мещанства не полетела бы ее мысль. Да и во дворянстве была бы она милосердна к таким же горемыкам, как сама она до чудесного улова. Все было бы другое, если бы кроме жадности – или вместо нее – была благодарность, молитва, сдержанность в желаниях.
Нужно, чтобы человек был и внутри, по Чехову, красив. Глубок, что ли... Нужно, чтобы и общество состояло из людей, работающих над собой, богатеющих вглубь. По крайней мере, нужно, чтобы количество таких людей в обществе не умалялось ниже некоего критического предела.
Иначе продолжат и человек отдельный, и общество подобных ему преступно не замечать обилие окружающих благ, продолжат вести образ жизни вредного и жадного человека, как тот демон у классика, о котором сказано: «И ничего во всей Вселенной благословить он не хотел».
Так какой же человек мил? – Благодарный.
С каким человеком приятно жить по соседству? – С благочестивым и довольным тем, что есть. Ему и подастся большее. И большее будет не во зло.
Протоиерей Андрей Ткачев, настоятель киевского храма преп. Агапита Печерского
