День взятия Бастилии

Париж в огне. Король низложен с трона.
Швейцарцы перерезаны. Народ
Изверился в вождях, казнит и жжет.
И Лафайет объявлен вне закона.

Марат в бреду и страшен, как Горгона.
Невидим Робеспьер. Жиронда ждет.
В садах у Тюильри водоворот
Взметенных толп и львиный зев Дантона.

А офицер, незнаемый никем,
Глядит с презреньем — холоден и нем —
На буйных толп бессмысленную толочь,

И, слушая их исступленный вой,
Досадует, что нету под рукой
Двух батарей «рассеять эту сволочь».

Это написал Максимилиан Волошин.

Великая Французская Революция… Это настолько объемное событие, что его феномен будут изучать еще очень долго. Наверное, как и нашу Смуту.

Ну вот какое дело солевару и торговцу мясом Кузьме Минину было до царя? Какая ему разница, польский царь или русский? За сотню с лишним лет до того Коломбо и Магальяниш пришли к итальянскому и португальскому королю соответственно (Колумб даже успел к обоим), и просили отправить их в экспедиции. Оба получили отказ — и уехали в Испанию, предлагая тамошним королям свои услуги. Заметь, испанцам, которые враждебны и Италии, и Португалии. Нормальное, обычное дело было так поступать.

Так вот вернемся в нашу Смуту. Двадцать лет шла гражданская война между теми, кому нужна Русь и русский царь, и теми, кому нужен просто царь. Произошло русское самоОсознание, раскол, и осознание поляков как врагов, хоть они и трижды троюродные братья по линии Гедимина. Теперь русские и поляки враги навсегда.

Феномен? Феномен. Не было такого ранее и в таких масштабах. И таких феноменов Смута родила множество.

Так вот ВФР — это коллекция тех же феноменов, социальных и общественных.

Что же такое ВФР в общем и целом? Это борьба людей, обладавших избыточными правами, за лишние для них свободы и последствие половинчатости их решений.

К Власти захотели причаститься люди, традиций управления не имевшие. Сначала-то во Франции всё было просто — король отвечал за свое решение головой в прямом смысле слова и был подстрахован от топора и кинжала только «божественностью власти». То есть был у него некоторый запас жизней для реализации ошибочных решений. Слишком много ошибок, и — «Король умер, да здравствует король». А все, кто был чуть ниже, имел прямую зависимость между своими ошибками и головой в тумбочке.

Однако ж к концу 18 века дал король элитам избу, где им урочно собираться, сидеть, друг друга в ж@пу посылать. Решения их были необязательны, рекомендации были никому не нужны, но видимость того, что власть им дали, была.

Однако то была изначально неверная постановка вопроса. В примитивном обществе обратная связь «народ — правитель» короткая и действенная. Чем сложнее общество, тем длиннее и сложнее связь, и тем более эффективной она должна быть. Есть разные государственные институты: от дворян с высокой автономией, реализующих управление на местах, до церкви, где тайна исповеди как бы соблюдается, но отписаться о настроениях народа начальству обязательно нужно. К концу 18 века во Франции эти институты постепенно деградируют и становятся самообслуживающей прослойкой.

К этим слоям, как в торте «Мильфёй», на наших территориях известному под названием «Наполеон», добавляется крем в виде горожан разных профессий. Генеральные Штаты должны были, по задумке, стать именно представительным органом, реализующим ту самую обратную связь, а вместо этого они стали претендовать на роль в государственном управлении. Тут-то всё и началось.

Претензия людей, не обладавших опытом государственного управления, закрепленным в традиции и воспитании, на государственное управление — тоже по-своему феномен.

ВФР — это Первое Большое Исчерпание Смыслов в жизни Западной Цивилизации.

Чтобы это осознать — посмотрим очень быстро на известную нам историю Франции. Когда-то очень давно простые как кирпич и прямые как палка норманны, среди которых Робер Гюискар считался хитрецом и мастером всяческого коварства, вырезали местных корольков со всей подручной элиткой, заняли её места сами, выстроили себе простенькую феодальную систему и начали плодиться, размножаться и конкурировать за жрач.

В результате конкуренции возникли все современные европейские государства — и даже плюс-минус в тех же границах территориальных ядер. Управлялись они военно-гражданской администрацией в лице лендлорда, подкрепленной Церковью. Всё просто. Простые люди, простые смыслы. Тёмные Века.

А потом простые и незатейливые норманны начали вникать в то, что болтают куда более просвещенные аборигены. И тоже захотели «чтоп красива». Закончилось всё «Опытами» Монтеня, токсичной вытяжкой из мертвых философий, приведших к упадку и гибели Рим и Афины. Если совсем грубо, Возрождение началось с того, что норманнская культура распробовала греческие и римские плоды, радостно бросилась их жрать с чисто норманнским энтузиазмом, потеснив ради этого церковные догмы. К концу 18 века всё доели, да стало еще и тошнить от переедания.

Эпикур вкушает яства и на досуге тем похваляется, подводя под это, шутки ради, целое учение.

Монтень вкушает выделенное Эпикуром и выделяет отсутствие абсолютных истин и здравый эгоизм.

Вольтер и Руссо вкушают выделенное Монтенем и тоже производят всяческое антибожие с правами и свободами, и вообще, чо он там самый шестнадцатый, что ле, Людовек этот ваш?

А потом всего этого большой ложкой наворачивают Мирабо, Дантон, Робеспьер и Марат, и Франция 10 лет блюет и серит кровью.

От Возрождения до ВФР была Эпоха Вырождения. Все мысли-идеи, заимствованные из древних греков, неоднократно обсосали, высосали еще раз, и проституировали массовым тиражом. На смену греческому и римскому мотиву пришли вариации на тему мотива. Сейчас такую картину мы наблюдаем в продукции Голливуда, когда снимают приквел ремейка сиквела сериала по комиксу, нарисованному в 1920 году и переизданному коллекционным изданием в 1977, являющемуся расширенным переизданием редакции 1952 года.

И дело тут не в Мольере и ему подобных, заменивших мотив греческий мотивом современным, Мольер-то как раз тот художник, который «рисовал сам в 1920». Вот дальше пошла уже невероятная пошлость.

Еще одним итогом Возрождения стала война с церковными догмами. Монтеневский скепсис превратился в правило хорошего тона у «образованных» людей. Бонусным пакетом к этому прилагалось презрение к «скрепному быдлу». Ничего, кстати, не меняется в этой образованщине и в наши дни.

Итак, почти совсем конец 18 века. Церковные Смыслы утрачены, и вообще «они для быдла». Морально устаревшего Гелиогабала сменяет вполне модерновый де Сад с неограниченной свободой, однако почему-то проявляющейся исключительно через ж@пу. И последние культурные Смыслы окончательно утрачиваются. Наступает Великая Пустота. Скука. Общество лишено цели, но цветовая дифференциация штанов еще в наличии. Сама по себе.

Собственно, BLM как явление имеет схожие причины.

Социальные проблемы тут вторичны. За одним столом сидят адвокат, граф и торговец, у всех одинаковые доходы, одинаковые вкусы, одинаковый круг общения, даже бордель один и тот же. Если у общества есть цель и смысл, представители трех неравных сословий, равных во всем, кроме штанов, будут игнорировать это неравенство. Если смысла нет, будут стараться его устранить из лучших побуждений. Только вот пока им не приходит в голову, что «из лучших побуждений» и «за Смысл» придётся убивать. А когда приходится — назад дороги уже нет.

Вот так и началась ВФР. Неравенство перестало устраивать все сословия. Почему? Да они бы и сами не смогли ответить на этот вопрос. Они потеряли не только общий Смысл, но и общий язык, как когда-то вавилоняне.

Материал: https://peremogi.livejournal.com/52439022.html

Комментариев нет: