Александр Юкиш: Я тоже был на той войне
Мы, советские люди, не понимали, откуда у фашистов такая силища? Думали, что нашей стране противостоит в войне одна Германия. Оказалось, не так. На войну с нами, с Советским Союзом, была мобилизована экономика и ресурсы почти всей Европы с населением более 400 миллионов человек.
Наше село немцы бомбили много раз. Прятались мы с дедушкой и бабушкой в подполе. Выжили. Детские воспоминания, к сожалению, отрывочны. К июлю фронт быстро прокатился через нас на восток. Хорошо помню поразившие меня развалины Винницы. Немцы захватили склады с продовольствием, вооружением. В плену оказались многие наши части. Была захвачена врагом огромная территория, где были расположены предприятия оборонной промышленности, которые не успели эвакуировать на восток. Спустя годы ко мне пришло осознание того факта, что эвакуация промышленности и населения 1941 года – это особая героическая страница в истории нашего народа: проверка на прочность организации страны советского типа.
Винница была захвачена немцами 19 июля, а наше село через три дня. В село пригнали до 1,5 тысяч пленных красноармейцев. Лагерь для них был организован за селом в чистом поле, обнесен колючей проволокой. Женщины и мы с ребятами сразу понесли красноармейцам продукты, воду. Голодных, полураздетых, разутых пленных продержали у нас около десяти дней, а потом погнали дальше.
Особый контроль и жестокость фашистского режима, выпавшие на долю местного населения и нашу, усилились с началом строительства в 1941/42 годах на окраине Винницы, между селами Стрижавка и Коло-Михайловка, ставки Гитлера на Восточном фронте под названием «Вервольф»1. Среди местного населения, в качестве прикрытия, распространялись слухи, что там находится санаторий для лечения раненых немецких солдат и офицеров.
Самые тяжелые земельные работы выполняли советские военнопленные. Почти все они погибли от голода, холода и болезней. Ослабевших расстреливали на месте. У села Стрижавка есть две могилы, в которых покоятся несколько тысяч советских военнопленных – строителей «Вервольфа». Документально подтверждено, что в «Вервольфе» Гитлер жил и работал в течение почти 4,5 месяцев.
В дни пребывания Гитлера и его окружения в ставке и в городе весь местный аппарат слежки и насилия: гестапо, жандармерия, полиция, айнзац-команды, зондер-команды, а также армейские разведывательные и даже строевые части переходили на жесткий режим патрулирования в пределах 50-ти и 100 километровых зон охраны ставки.
В фашистской оккупации наше село находилось 30 месяцев, город Винница – 32 месяца. За это время фашисты и их украинские прихвостни уничтожили только в Виннице более 40 тысяч жителей. В нашем селе погибло более 30 человек. Даже мне, мальчишке, досталось. Следы так называемых «25 шомполов» остались на всю жизнь. Били, правда, не шомполами, а кожаной нагайкой.
«Новый порядок» на оккупированных территориях фашисты устанавливали, начиная с тотальной проверки жителей на лояльность к оккупационной власти.
Подобные проверки с облавами устраивались неожиданно, часто среди ночи. Не было случая, чтобы кого-нибудь из жителей села не забрали. Двое задержанных родственников моего дедушки были расстреляны. Вместе с тем сопротивление населения фашизму становилось организованней, борьба набирала силу. Уже в конце 1941 г. в сёлах и городах Винницкой области действовало 96 подпольных групп общей численностью 1680 человек. Руководимое Д. Бурченко партизанское объединение в период оккупации уничтожило около тысячи фашистов, было пущено под откос 17 поездов, взорвано 6 железнодорожных и 25 автомобильных мостов.
С наступлением наших войск, в течение двух месяцев в конце 1943 – начале 1944 годов, село вновь попало в зону боевых действий. Передовая линия фронта проходила в 1,5-2,5 км от дома моего деда Филиппа. В нашем дворе (в доме, саду и на огороде) на окраине села Овечаче в октябре-ноябре размещалась команда немецкой артиллерийской батареи, а после освобождения села с конца декабря 1943 до конца февраля 1944 годов стояла сначала наша полевая санчасть, а затем продчасть с продовольственным складом, бойней и полевой кухней. Мы с дедом ежедневно помогали красноармейцам санчасти обеспечивать ее колодезной водой (колодец был в 150 м) и дровами из леса. Почти два месяца, в утреннюю и вечернюю темень, мы выступали проводниками санных подвод, доставлявших горячую пищу и продпайки на передовую, к окопам первой линии. Чаще других я ездил с бойцами Зайцевым и Сеитовым. Командовал продчастью капитан Варганов, а в продскладе начальником был старшина по фамилии Макарон. Разносили горячую пищу (в утепленных канистрах, флягах и вещмешках), как правило, новобранцы, еще необстрелянные ребята и девушки. Гибли они. Гибли ездовые. Нам с дедом также доставалось. Не раз над нашими головами свистели пули, рядом взрывались выпущенные из миномета мины. Под гаубичный обстрел даже попадали.
Нам с дедом Филиппом сильно повезло, что остались живы. За 2,5 месяца фронтовой жизни дед был дважды ранен и сильно контужен, а я получил пулю в руку и два десятка мелких осколков. Все это время спали мы с дедом в дупле сенного сарая, в погребе или в глубоких (2,5 м) щелях, выкопанных дедом за домом, и в саду. Питались мы с ним, по приказу капитана Варганова, вместе с бойцами. Иногда мылись в развёртываемой у речки брезентовой полевой бане. Там же прожаривали от вшей (в передвижных дезкамерах) всю свою одежду. В шинели, которую подарил мне старшина Макарон, я проходил до конца войны. Затем в ней же закончил учебу в школе, техникуме и в 1955 году, в институте.
Я помню много трагических, горестных событий из жизни в оккупации, но помню и радостные дни освобождения осенью и зимой 1943-44 годов. Благодарю Всевышнего и людей за моё долголетие, за то, что дожил до 70-летия Великой Победы. За что мне досталась такая высокая награда, ценою в долгую жизнь? С горечью думаю о том, что не только до 70-летия Великой Победы, но и более ранних её юбилеев не дожили многие бойцы и офицеры: в том числе и мой отец Ефрем Сергеевич Юкиш, командир роты, защищавшей Ленинград; мой дядя Яков Филиппович Гуцало, танкист, тяжело раненный под Житомиром; другой дядя, потерявший ногу в битве за Москву, и многие другие мои родные и близкие участники Великой Отечественной войны. Живущие поколения обязаны помнить и быть достойными великого подвига своих героических предков.
Мне 83 года. Работал на освоении Целинных и залежных земель. В 1968 г. переведён в Москву. Крайне обеспокоен развитием нынешних событий на Украине. В 1941-50 гг. украинские националисты убивали людей за «не ту» национальную принадлежность, за преданность советской власти. Их идейные потомки взялись за старое, за геноцид. Думаю, участь их, в конечном итоге, будет аналогичной участи солдат гитлеровского «рейха».
via
Комментариев нет: