Они защищали Родину
Владимир Павлович Басов
Ушёл на фронт в 1942 году и закончил войну в чине капитана и в должности заместителя начальника оперативного отдела 28-й отдельной артиллерийской дивизии прорыва резерва Главного командования. Имел все шансы остаться на военной службе и сделать блестящую карьеру. Однако предпочел кино. Тяжелейшая контузия, полученная на фронте, давала о себе знать всю жизнь: в мирной жизни у Басова все время болели глаза, и ему приходилось регулярно лечиться. Басов никогда не кичился боевыми заслугами и вообще о фронте не рассказывал, хотя был награжден одной из самых почетных фронтовых наград: орденом Красной Звезды.
Евгений Яковлевич Весник
Рассказывает он сам:
На фронт я попал в 1942 году, когда мне было девятнадцать. Прошел Карельский фронт, всю Восточную Пруссию. В начале сентября 1941 года я, как и большинство студентов Театрального училища имени Щепкина, получив телогрейку, сапоги, лопату и отбыл в товарном вагоне на трудовой фронт под Смоленск. Мы рыли противотанковые рвы и получали отметки за глубину проникновения в землю. Пятерки получали те, кто выкидывал “на-гора” семь кубометров.
В 1942 году, будучи студентом второго курса, я был призван из Челябинска в армию. Освобождали от службы только студентов третьего и четвертого курсов, остальные должны были воевать. Ушел на войну романтически настроенным юнцом, фантазером. Воевать даже нравилось… когда наступали, и не очень — когда отступали. Например, когда разрушали своими орудиями вражеские коммуникации или часть сопротивлявшегося населенного пункта, да еще получали награды за это, то, конечно, чувствовали себя «орлами». Но, вернувшись с войны, я осознал свою причастность к человекоубийству, случайность того, что сам остался в живых.
Я кавалер двух медалей «За отвагу», орденов Красной Звезды, Отечественной войны… Первые свои медали я получил за двух «языков». Вторую медаль получил так: однажды командир бригады полковник Синицын и я, пользуясь нашими неточными картами местности, забрели чуть ли не в расположение немцев. Случилось так, что у меня было небольшое отравление и мне понадобилось выйти из машины по нужде. Укрылся в кустах под балкой, и вдруг на дне балки появляется немец с автоматом. За ним — несколько солдат без оружия, без ремней. Я понял, что ведут немецких «гауптвахтников». Проходят по дну балки и скрываются за поворотом. Идущий последним решил задержаться. Приспичило человеку. Я, не застегнув как следует штаны, тихонько свистнул. Немец повернулся на свист, и я ему показал пистолетом, чтобы он шел ко мне. Немец поднял руки, подошел. Я его довел до машины, привезли в штаб, и он оказался очень полезным «языком»…
Когда вспоминаю войну — вспоминаю добрых, смелых, душевно красивых людей; вспоминаю все, что связано с юмором, дружбой, взаимовыручкой, добром, любовью… В День Победы собираемся с друзьями, выпиваем граммов по триста и плачем от того, что видим вокруг. Мы думали, что завоюем рай, а сегодня вокруг сплошная пошлость.
Леонид Иович Гайдай
В 1942 году Леонид Гайдай призван в армию. Первоначально его служба проходила в Монголии, где он объезжал лошадей, предназначенных для фронта. Высокий и худой Гайдай на приземистых монгольских лошадях смотрелся комично, но со своей ковбойской работой справлялся успешно. Он, как и другие его сверстники, рвались на фронт. Находиться в мирной Монголии, они считали стыдным. Кроме того, новобранцев частенько забывали кормить и они страшно голодали.
Когда приехал военком отбирать пополнение в действующую армию, на каждый вопрос офицера, Гайдай отвечал «Я». «Кто в артиллерию?» «Я», «В кавалерию?» «Я», «Во флот?» «Я», «В разведку?» «Я» — чем вызвал недовольство начальника. «Да подождите вы, Гайдай, — сказал военком, — Дайте огласить весь список». Из этого случая, через много лет родился эпизод фильма «Операция «Ы»».
Гайдая направили на Калининский фронт. Гайдай служил во взводе пешей разведки, неоднократно ходил во вражеский тыл брать языка, был награжден несколькими медалями.
В 1943 году, возвращаясь с задания, Леонид Гайдай подорвался на противопехотной мине, получив тяжелейшее ранение ноги. Около года провел в госпиталях, перенес 5 операций. Ему угрожала ампутация, но он от нее категорически отказался. «Одноногих актеров не бывает» — сказал он. Последствия этого ранения преследовали его всю жизнь. Время от времени рана открывалась, выходили осколки, воспалялась кость и эти мучения длились годами. Он был инвалидом, хотя никогда никому не говорил об этом. Посторонние об этом не только не знали, но и не догадывались, потому что Леонид Иович терпеть не мог показывать свои болезни или недомогания. У него был настоящий мужской характер.
Владимир Леонидович Гуляев
20 апреля 1942 года его зачислили курсантом в Молотовскую (Пермскую) военную авиационную школу пилотов. Он стал пилотом штурмовика Ил-2. Самый молодой курсант Молотовской школы летчиков-штурмовиков Володя Гуляев окончил ее с отличием и, получив звание младшего лейтенанта, прибыл с новой партией пополнения в 639-й полк, который базировался тогда около города Велиж.
Весной 1944 года в дивизию Гуляева поступил приказ на перевод 639-го полка на 2-й Украинский фронт. Это событие должно было бы обрадовать Володю, ведь начальником агитации и пропаганды 53-й армии на 2-м Украинском воевал его отец. Но он поступил по-гуляевски: упросил командира дивизии не отправлять его на Украину и перевести в соседний, 826-й, штурмовой полк 335-й дивизии. В 1-й эскадрилье этого полка Владимир Гуляев и пройдет все свои фронтовые университеты до самого победного дня — 9 мая 1945 года.
В районе Резекне удача от Гуляева отвернулась. Во время атаки артиллерийских позиций его самолет получил тяжелые повреждения, и «илюху» пришлось сажать с остановившимся мотором прямо на лес. Старенький Ил-2 с металлическими крыльями принял страшный удар о деревья на себя, как мог смягчил его и, погибая, все же спас экипаж от верной смерти. Владимира Гуляева в бессознательном состоянии срочно доставили на попутном Ли-2 в Центральный авиационный госпиталь в Москву. В свой полк он вернулся лишь через три с половиной месяца. О тяжелом ранении напоминали шрамы на переносице и подбородке и неутешительное заключение врачей, которое позволяло надеяться на полеты только в легкомоторной авиации. А это, увы, деревянно-полотняные «кукурузники» По-2. Такие были в 335-й дивизии лишь в штабном звене управления. Здесь скрепя сердце на должности пилота По-2 он и продолжил свою службу. Так и летать бы ему на этой «швейной машинке» до самой победы, но не прошло и месяца, он стал писать рапорт за рапортом и в конце концов добился повторной медкомиссии, а в марте 1945 года вновь поднял свой любимый Ил-2 в воздух. И в одном из первых боевых вылетов едва не погиб. Архивный документ повествует об этом лаконично и сухо: «26.3.1945 г. летал на штурмовку автомашин противника в район Бальга.
Произведя три захода на цель, он уничтожил три автомашины и создал один очаг пожара. От прямого попадания зенитного снаряда самолет его был поврежден, но благодаря отличной технике пилотирования он привел самолет на свой аэродром и благополучно произвел посадку». Смерть, опалив его своим страшным жарким дыханием, пронеслась совсем рядом.
Но и после этого Гуляев неудержимо рвется в бой, совершая по 2 — 3 боевых вылета в день.
6 апреля целью Гуляева и его товарищей стал город-крепость Кенигсберг (Калининград). Летчикам именно их дивизии было доверено сбросить с самолета ультиматум коменданту Кенигсберга генералу Отто Ляшу. Не выдержав мощи ударов атакующих, цитадель пала всего через три дня — 9 апреля. Именно в этот день за мужество, отвагу и совершенные 20 успешных боевых вылетов в небе Восточной Пруссии Владимир Гуляев был представлен к ордену Отечественной войны I степени.
Юрий Васильевич Катин-Ярцев
Великая Отечественная война – огромный и важный этап в биографии Юрия Катин-Ярцева. Он служил в железнодорожных войсках, строил мосты на Дальнем Востоке, затем попал в действующую армию, на Воронежский фронт. Он был участником боев на Курской дуге, был на I Украинском фронте и IV Украинском. В конце войны Катин-Ярцев стал кавалером ордена Красной Звезды.
Юрий Владимирович Никулин
Служил с 1939го в зенитной артиллерии. Уже с первых дней войны батарея Никулина открыла огонь по фашистским самолетам, которые прорывались к Ленинграду, закидывали Финский залив глубинными минами. В составе зенитной батареи Никулин воевал до весны 1943 года, дослужился до звания старшего сержанта. Затем он дважды побывал в госпитале – после воспаления легких и после контузии. После выздоровления его направили в 72-й отдельный зенитный дивизион под Колпином.
О годах войны Юрий Владимирович вспоминал: «Не могу сказать, что я отношусь к храбрым людям. Нет, мне бывало страшно. Все дело в том, как тот страх проявляется. С одними случались истерики — они плакали, кричали, убегали. Другие переносили внешне спокойно…
Но первого убитого при мне человека невозможно забыть. Мы сидели на огневой позиции и ели из котелков. Вдруг рядом с нашим орудием разорвался снаряд, и заряжающему осколком оторвало голову. Сидит человек с ложкой в руках, пар идет из котелка, а верхняя часть головы срезана, как бритвой, начисто…»
Победу Никулин встретил в Прибалтике. Однако домой по пал не скоро. Демобилизацию проводили в несколько этапов, и до него очередь дошла только через год после окончания войны. Он уволился из армии 18 мая 1946 года.
Станислав Иосифович Ростоцкий
В феврале 1942 года его призвали в армию. Служить пришлось сначала в 46-й запасной стрелковой бригаде, расположенной у станции Сурок в Марийской АССР. В сентябре 1943 года С. Ростоцкий «сбежал» на фронт. Воевать ему довелось гвардии рядовым в 6-м гвардейском кавалерийском корпусе. Участвовал в боях, пройдя путь от Вязьмы и Смоленска до Ровно, а корпус закончил войну в Праге.
Так 11 февраля 1944 года под городом Дубно, что на Западной Украине, Станислав Ростоцкий получил тяжелое ранение. Потом были госпитали в Ровно и Москве, операции, пункции, перевязки. В августе 1944 года он из гвардии рядового, кавалера ордена Красной Звезды превратился в инвалида войны второй группы.
У Ростоцкого был больной позвоночник, поэтому его после призыва в армию отправили служить в тылу. Он сбежал оттуда на фронт, служил рядовым. Его тяжело ранило, он мог умереть, лёжа на поле боя, но кто-то из отступающих случайно услышал, как Ростоцкий стонет на обочине. Его без сознания этот человек тащил на себе до госпиталя несколько километров. У Ростоцкого началась гангрена, ногу ампутировали выше колена. Но об этом большинство его знакомых не догадывались: Ростоцкий танцевал, занимался альпинизмом, сплавлялся на лодке.
Владимир Абрамович Этуш
Как у студента театрального училища, у Володи Этуша была бронь. Но во время спектакля «Фельдмаршал Кутузов», он увидел, что в зале сидят всего 13 человек, и понял, что стране не до театра. Утром он пошел и попросился добровольцем на фронт.
Владимира Этуша направили на курсы военных переводчиков в Ставрополь. Но на фронте он попал в стрелковый полк. Этуш сражался в горах Кабарды и Осетии, принимал участие в освобождении Ростова-на-Дону, Украины. Воевал героически, за что был награжден орденом Красной Звезды, медалями. Тогда же ему было присвоено звание лейтенанта. В 1944 г. Этуш был тяжело ранен и после госпиталя, получив вторую группу инвалидности, демобилизовался.
Алексей Макарович Смирнов
О войне он вспоминать не любил и никогда не козырял своими боевыми заслугами. Только самые близкие люди знали о его героическом военном прошлом.
Из личного дела Смирнова:
Командовал огневым взводом в 169-м миномётном полку, прошел путь от рядового до лейтенанта. Всего у Алексея Макаровича Смирнова было 11 боевых наград!
Сам лично взял в плен 7 гитлеровцев.
До Берлина оставалось совсем чуть-чуть, но тяжелейшая контузия прервала боевой путь А.М. Смирнова. После длительного лечения в госпитале он был комиссован из действующей армии.
Его знала и любила вся страна, но даже многие его друзья не знали, что он – полный кавалер ордена Славы, кавалер Ордена Красной Звезды, был награжден медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги», человек, провоевавший почти всю войну простым солдатом.
Иннокентий Михайлович Смоктуновский (Смоктунович)
Когда Иннокентию Смоктуновскому было 18 лет, он пошёл в военное училище. За то, что он в учебное время собирал картошку, его досрочно отправили на фронт. Это был 1943 год. Воевал на Курской дуге, форсировал Днепр. На Украине попал в плен, но чудом бежал оттуда: его укрыла украинская семья. Условия в немецком лагере для военнопленных были нечеловеческими, и он прекрасно знал, что за попытку к бегству полагается немедленный расстрел. «Был и другой выход — желающим предлагали службу в РОА… Но меня он не устроил», — признавался Иннокентий Михайлович. Шанс совершить побег представился спустя месяц, когда их колонну немцы гнали в Германию.
Рассказывает Римма Маркова, ближайшая подруга Смоктуновского: «Он ведь чудом бежал из плена. Когда их конвоировали, у Кеши, простите за подробность, стало плохо с желудком. И когда он уже был не в силах терпеть, ему и еще одному пленному разрешили по нужде выйти из строя. Смоктуновский до конца жизни с благодарностью вспоминал этого солдата, который жестом показал ему оставаться под мостом, а сам взял и скатился на спине по снегу, смазав их следы»
После этого он поступил в партизанский отряд, который в мае 1944 года слился с регулярной армией. Смоктуновский довоевал войну, дошёл до Берлина без единого ранения, получил медаль «За отвагу», но на него смотрели с недоверием и опаской. Побывать в плену считалось позором. Таким людям, например, нельзя было жить в крупных городах. Смоктуновский отправился сначала в Красноярск, потом в Норильск), где играл в театре вместе с ссыльными. Там его вынудили сменить фамилию. Играл спектакли в Сталинграде (ныне Волгоград), Махачкале. Только после смерти Сталина он смог переехать в Москву.
В звании старшего сержанта, командира отделения автоматчиков 641-го гвардейского стрелкового полка 75-й гвардейской дивизии Смоктуновский заслужил медаль «За отвагу» — вторую в его биографии (первую, 1943 года, ему вручили сорок девять лет спустя, после войны, на мхатовском спектакле «Кабала святош» прямо в театре).
Закончил войну Иннокентий Михайлович в немецком городке Гревесмюлене.
Петр Ефимович Тодоровский
В самый разгар войны, летом 1943 года, Петр Тодоровский — курсант Саратовского военно-пехотного училища, с 1944 года — командир взвода в составе 93-го стрелкового полка 76-й стрелковой дивизии 47-й армии Первого Белорусского фронта, дошел фронтовыми дорогами до Эльбы. Увиденное и пережитое в те годы навсегда запечатлелось в памяти молодого лейтенанта и затем не раз отражалось в собственных фильмах.
Петр Ефимович вспоминает: «Самый страшный эпизод — первая ночь. Меня бросили на передний край, в часть, которая наступала и выдохлась… Я весь такой новичок, в гимнастерочке, попал под артобстрел. Это просто жуть: все взрывалось…А я лежал, прижавшись зубами к земле — от страха меня просто колотило…
Приятное — это 8 мая 1945 года на Эльбе! Это было потрясающее ощущение — просто наступила тишина. Мы с тяжелыми боями вышли к мосту, а по ту сторону уже стояли американцы, они раньше подошли. И тут тишина, и река, и трава, и слышно, как поют птицы.…
Мы валялись в траве вместе с лошадьми, сбросив вонючие портянки, и не верили, что остались живы. Потом эта тишина легла у меня в сценарий фильма «Оглушенный тишиной».
Георгий Александрович Юматов
Был рулевым-сигнальщиком на бронекатерах Азовской, а затем Дунайской флотилий. Принимал участие в Малоземельском, Евпаторийском десантах, в штурме Измаила, во взятии Бухареста, Будапешта, Вены. Во время штурма последней Георгий Юматов участвовал в рукопашной схватке за знаменитый Венский мост.
В том бою погибло около двух тысяч наших десантников, однако судьба хранила Юматова (за этот штурм он будет награжден очень редкой матросской медалью Ушакова на цепях).
Всего же за три года войны Георгий Юматов несколько раз был ранен, контужен, дважды тонул, обморозил руки.. Боевые заслуги Георгия Александровича были отмечены также орденом Отечественной войны II степени, медалями «За взятие Вены», «За взятие Будапешта», ЗПНГ, и другими медалями .
Зиновий Ефимович Гердт
Народный артист СССР Зиновий Гердт пошел на фронт добровольцем, отказавшись поступить во фронтовой театр, он стал сапёром и закончил войну командиром саперной роты в звании старшего лейтенанта. Во время боевых действий Гердт получил тяжелое ранение, после чего ему пришлось перенести одиннадцать операций. Не смотря на всё это, преодолевая боль и обретя железное терпение, Гердт смог сохранить оптимизм и великую волю к жизни.
Михаил Иванович Пуговкин
Сразу после начала войны Михаил вместе с отцом и братьями уходит на фронт. Попал в стрелковый полк разведчиком. Прошел через кромешный ад без единой царапины на Смоленщине, а вот под Ворошиловградом получил ранение в ногу. Началась гангрена, в госпитале его готовили к ампутации. Ему удалось упросить главного хирурга полевого госпиталя: «Доктор, нельзя мне без ноги, я же артист!». Лечение длиться долго, и один военный госпиталь сменяется другим, третьим, но боль так и не покидает его. Больше года уходит у Пуговкина на полное выздоровление.
Анатолий Дмитриевич Папанов
С первых дней войны — на фронте. Был старшим сержантом, командовал взводом зенитной артиллерии. В 1942-м тяжело ранен в ногу под Харьковом и в 21 год стал инвалидом третьей группы.
Первые дни войны были для нашей армии тяжелыми и трагическими. Юные, необстрелянные призывники попали в ад. ‘Разве забыть, как после двух с половиной часов боя из сорока двух человек осталось тринадцать?’ — вспоминал Папанов впоследствии.
Об этом времени он сыграет через много-много лет одну из самых ярких и значительных своих ролей — генерала Серпилина в экранизации романа Симонова ‘Живые и мертвые’.
Возможно, не будь Серпилина в творческой биографии Папанова, не было бы и другой военной судьбы – бывшего радиста-десантника, бухгалтера Дубинского, в фильме «Белорусский вокзал».
Юрий Николаевич Озеров
Великую Отечественную войну прошёл связистом, от рядового до майора. Во время штурма Кенигсберга Юрий Озеров загадал: если останется жив, то обязательно расскажет средствами кино обо всем, что видел, о своем понимании пережитого, о великой эпохе, в которую ему довелось жить. И майор Озеров остался жив… (фильмы «Освобождение», «Битва за Москву» и др.)
Комментариев нет: