Конфуцианская война Владимира Путина. Юрий Селиванов

Геополитическое противостояние России и Запада с новой силой возобновится после осенних выборов

Близкие отношения Ирана с Россией не означают согласия Тегерана с любыми действиями Москвы по сирийскому вопросу, заявил президент Исламской Республики Хасан Роухани. «Наши отношения с Россией находятся на хорошем уровне, между странами есть сотрудничество. Конечно, это вовсе не означает согласия Ирана с любым шагом России», — сказал он. Одновременно президент Сирии Б.Асад счел необходимым напомнить о сохраняющемся стремлении Запада навязать сирийскому народу свою волю. Несколько ранее власти Саудовской Аравии заявили, что вывод основной части российских сил из Сирии никак не повлияет на возможность проведения наземной операции войск «американской коалиции» в данной стране. Что же касается «нерукопожатных оппозиционеров» из дружественной ИГИЛ  «Джебхат ан нусры» (организации запрещены в РФ – ред.), то они были и вовсе категоричны: «Совершенно очевидно, что Россия потерпела поражение, и в течение ближайших 48 часов «ан-Нусра» начнет наступление в Сирии».

К этому стоит добавить достаточно позитивную оценку действий России со стороны американского руководства. Что, согласно известному и многократно проверенному правилу «Если враг тебя хвалит, следовательно ты что-то делаешь не так», не дает особых поводов для оптимизма.

Таким образом, оценки этого российского стратегического маневра в мире, как видим, далеко не однозначные. Тем больше у нас оснований присмотреться к ситуации более внимательно и попытаться отделить котлеты от мух. В том смысле, чтобы понять насколько это решение улучшили или ухудшило, с точки зрения интересов России, военно-политическую обстановку на Ближнем Востоке и в целом в мире.

И первый вопрос, на который в этой связи необходимо ответить, звучит предельно просто – «А был ли мальчик?». То есть – тот самый вывод войск, о котором так много шумят. Казалось бы – странный вопрос. Все видели по телевизору, как доблестных российских соколов провожали в Сирии и встречали на Родине. И как сам Президент в Кремле вручал вернувшимся героям вполне заслуженные боевые награды.

Но только куда меньшее число граждан, имеющих привычку смотреть не только телевизор, но и регулярно просматривать информационные ленты специализированных военных изданий, находятся сегодня в курсе того, что этот широко разрекламированный «вывод», одновременно сопровождается куда менее шумным, но оттого не менее значимым «вводом».

Российская группировка в Сирии как раз в эти дни стала получать новейшие боевые вертолеты типа Ка-52 и Ми-28, которых ранее в ее составе не было. А это, между прочим, знаковое событие, говорящее о чем угодно, но только не об ослаблении её ударной мощи. Более того, происходящая, по сути — прямая замена самолетов тактической авиации на боевые вертолеты, то есть армейскую штурмовую авиацию поля боя, является целиком логичным и своевременным шагом, нацеленным на усиление наступательных возможностей сирийской армии.

  Объяснение тому очень простое и очевидное. Российские боевые самолеты, составлявшие основу группировки ВКС в Сирии, а это, прежде всего – Су-34 и Су-24, при всех их несомненных достоинствах, функционально не предназначены для штурмовых действий в условиях густонаселенной местности и крайней запутанности практически условной «линии фронта». К тому же, в целях большей безопасности, они были вынуждены действовать с больших, заоблачных высот, что очень слабо ассоциируется с мгновенным реагированием на изменчивую динамику фронтовой ситуации. Штурмовики Су-25, хотя и больше приспособлены к решению подобных задач, также были скованы возможностями маневра по высоте. Да и сама их природа больше подходит для поддержки крупных общевойсковых операций в формате классической войны, нежели для точечного воздействия на отдельные окопы и городские подвалы.  Про успешные обстрелы отдельно взятых мобильных подразделений боевиков стратегическими крылатыми ракетами с расстояния в несколько тысяч километров и говорить не приходится. Это оружие предназначено исключительно для уничтожения крупных стационарных объектов и, таким образом, в принципе не годится для решения задач, связанных непосредственно с полем боя.

Именно поэтому, наземные войска Сирии и ее союзников испытывали, судя по всему, определенные проблемы именно в плане организации эффективного взаимодействия с российскими ВКС и, вполне возможно, по этой причине,  масштабы сухопутных побед и размеры освобожденных территорий оставались достаточно скромными.

Между тем, решающая фаза боевых действий против «официальных террористов» еще впереди, и она никак не предполагает ослабления эффективности воздушной поддержки, а напротив — её резкое усиление.

Именно армейская вертолетная авиация как нельзя лучше подходит для решения данной задачи. И, судя по отправке новейших боевых вертолетов в Сирию, Россия с пониманием отнеслась к проблемам своего сирийского союзника и пошла именно по пути реального усиления ударной мощи  авиационного компонента.

Соответственно, мы видим своего рода военно-стратегическую рокировку, призванную максимально способствовать выполнению дальнейших военных задач. А то, что эта рокировка была проведена настолько удачно и своевременно, что дала России еще и очевидные политико-дипломатические и психологические преимущества, так это еще больше подчеркивает прозорливость высшего руководства страны.

  Итак – пока, насколько можно судить, все идет согласно вполне определенной логике и «ранее утвержденному плану». Но означает ли это, что звучащие сегодня неоднозначные оценки новейших российских действий, в том числе и достаточно сдержанный оптимизм ближайших союзников Москвы, не имеют под собой никаких оснований?  Я бы не стал спешить это утверждать.

И вот почему. Война в Сирии по факту далеко не закончена. Половина страны захвачена непримиримыми боевиками. Ни Сирия, ни Иран с таким положением никогда не смирятся. Что касается России, то Президент РФ В.Путин ранее неоднократно и предельно четко заявлял, что рассматривает существование ИГИЛ как непосредственную угрозу России, которая должна быть ликвидирована. И это действительно так, особенно с учетом  боевиков ИГИЛ из числа граждан РФ, настолько многочисленных, что для них на территории этого фантомного образования даже дорожные знаки пишут на русском языке!

Таким образом, у российского руководства нет ни одной причины считать свою миссию на Ближнем Востоке исчерпанной до тех пор, пока там существует этот очаг терроризма. Что же касается ныне популярной в массах интернет-комментаторов идеи о том, что «теперь с этим и сами сирийцы справятся», то стоит напомнить, что Сирия без прямой поддержки России  боролась с этой напастью четыре года и оказалась на грани полного поражения. А самоуспокаивающие фразы насчет того, что сегодня всё иначе, потому что «Россия сломала хребет ИГИЛ», звучат как то не очень успокаивающе в случае с ячеисто-сетевой структурой, которая хребта, как такового, вообще не имеет.

Таким, образом, предстоящий новый этап войны в Сирии, судя по всему, обещает быть более контактным, более ожесточенным и соответственно — более кровопролитным. Причем рост потерь возможен не только с сирийской, но и с российской стороны. Те же боевые вертолеты над полем боя, по определению, куда более уязвимы, чем высотные бомбардировщики. Тем более, что боевики, судя по этим фото, не испытывают никаких проблем с ракетным оружием для борьбы с низколетящими целями.

На этих фото —  северокорейские ПЗРК в Сирии. Данные ПЗРК называются HT-16PGJ и по всей видимости являются дальнейшим развитием советских ПЗРК «Игла-1″

Судя по маркировке на ящике из под данных ПЗРК, что были захвачены боевиками на базе 80-й бригады Сирийской Арабской Армии под Алеппо в феврале 2013 г, Сирия приобрела их в 2004 г.(по данным портала BMPD)

Не говоря уже о личном составе российских наземных  войск, которые, пусть и в небольшом количестве, в Сирии все же присутствуют. Вообще надо сказать, что любой иной вариант участия России в боевых действиях, чем предыдущий — бесконтактный  высотно-бомбардировочный,   неизбежно будет сопряжен с более высокими по сравнению с ранее практически нулевыми потерями. Что российское общество, разумеется, категорически не устраивает.

Как этого можно избежать? Первый вариант, который, видимо, и будет предложен   В.Путину направляющимся в Москву Дж.Керри — это фактический раздел Сирии, возможно под видом некой призрачной федерации с практическим выходом США и РФ из состояния войны с ИГИЛ и аффилированными группировками. Решение, безусловно, крайне тяжелое для самой Сирии и репутационно опасное для Москвы, выступавшей ранее с позиций бескомпромиссной поддержки территориальной целостности САР и нанесения полного поражения силам мирового террора. Однако украинский фактор, для России еще более значимый, может повлиять на эту позицию в плане ее смягчения. Но такой вариант скорее гипотетический, поскольку представить себе объем уступок США по украинскому вопросу, который бы устроил Москву, практически невозможно. Вашингтон готов, разве что, на почетную капитуляцию «остатков Новороссии» и может на какое-то время закрыть глаза на российскую принадлежность Крыма. Ну и, разумеется, несколько ослабить удавку своих санкций. Все это достаточно уныло для того, чтобы Путин  ради этого  «тухлого карася» пошел на фактическую сдачу своих ближневосточных позиций.  Тем более, что американцы по своему обыкновению, Россию в очередной раз обманут.

Тем не менее, Москва вряд ли заинтересована в немедленной эскалации военной борьбы в Сирии. Как, впрочем — и Вашингтон. Впереди у тех и других достаточно важные выборы, которые крайне желательно не омрачать крупным кровопролитием. Именно это взаимное понимание, похоже, и будет главным итогом предстоящих московских бесед с Керри.

Неизбежная в этой связи пауза в геополитической активности, может быть использована российским руководством именно для минимизации будущих собственных потерь. В частности — за счет широкомасштабной подготовки сирийской армии к самостоятельному применению новых российских вооружений  и поставки этих вооружений, вместе с обученным персоналом, непосредственно в войска САР. Вполне возможно, что и прибытие новейших боевых вертолетов на авиабазу Хмеймим следует рассматривать именно в этом контексте. Полгода – вполне достаточное время для переобучения «безлошадных» сирийских пилотов на новую технику.  Таким образом, есть основания констатировать, что Россия движется в Сирии и в целом на Ближнем Востоке ранее избранным стратегическим курсом и вносит в него только те коррективы, которые продиктованы изменением оперативной обстановки и в целях наиболее эффективного выполнения ранее поставленных задач.