Что такое «не везёт»
— Скажите, уважаемый, — обратился к нему журналист, а где тут живёт Ёситера Накагава?
Местный житель насупился, посмотрел налево, потом направо, потом на журналиста:
— Кто?
— Ёситера Накагава.
— Чё?
— Ёситера…
— Ты кого ёситерой назвал? — абориген взялся за лопату. — Иди сам на свою кагаву. Я тебе щас!..
— Не, вы меня, наверное, не так поняли, у вас тут японец живёт…
— Деда Саша, что ли? Так бы и сказал. Вон его дом.
Деда Саша, он же Ёситера Накагава, родился, и это была единственная его удача в жизни. Родился он в 1919 году, или в 1921, или в 22, а может быть и в 1926 на острове Хоккайдо, или в Токио, или в префектуре Ямагато, но это не точно. Но был он 14-м ребенком в семье. Точнее, первым, старшим, но в большой и дружной семье, это точно. Семья хоть и была большой, и дружной, но материнского капитала на всех не хватало, поэтому жрать было нечего. Но тут им улыбнулась удача.
— Наконец-то наш император Хирохито объявил войну. Иди, Ёситера, и храбро умри за нашего императора, а то задолбалась я тебя кормить, рису не напасёшься, — сказала ему мать.
— Пойду и умру, — сказал Ёситера, — и пошёл.
Идти пришлось не далеко. А куда там идти особенно-то? Япония же, территории с гулькин… В общем, пришёл в лётное училище.
— Вот, — говорит, — пришёл.
— Молодец! — говорит ему лётное училище. — За императора умирать умеешь?
— Да хрен его знает, — честно признался Ёситера, — не пробовал.
— Не бзди, пацан, научим!
Начали учить:
— Вот эта штука называется самолёт.
— Ух ты!..
— Вот сюда нажмёшь, вот тут потянешь — он и взлетит.
— Ух ты! Класс! А приземляться как?
— А хрен его знает, никто не пробовал. А тебе зачем? Ты же камикадзе.
— Да? — обрадовался Ёситера, — и ушёл умирать.
Умирать Ёситера Накагава отправился на Филиппины. Не, ну а чё, турпутёвка бесплатная, ол инклюзив, филипинки опять же… Чё так не умирать-то? Но с первого раза, с первого полёта, умереть не получилось. И со второго тоже. И с третьего. Пятьдесят боевых вылетов — и всё впустую. Император Хирохито уже начал огорчаться. Ёситера от горя принялся сбивать американские самолёты. И так ему это понравилось, что восемнадцать штук насбивал уже, а умереть за императора всё никак не получается.
Пригорюнился Ёситера. Но японские товарищи его утешили:
— Хреновый ты камикадзе, — говорят, — не везучий. Ладно, вот тебе офицерское звание, принимаем тебя в наше японское буржуи… самурайство. Самураем будешь.
— А император разрешил?
— Разрешил. Самураи ему тоже нужны. Держи катану.
— Красивый ножичек. А зачем он мне, я же лётчик?
— Держи, пригодится.
В общем, сделался Ёситера Накагава самурай, лейтенант и лётчик-асс. Но другой лётчик, русский, не знал этого, ну, тупая вата, чего с него возьмёшь. И сбил Ёситеру — прострелил ему ноги.
— Банзай! — обрадовался Накагава, потирая руки (руки-то ему не прострелили), — где тут цель, достойная самурая? Сейчас я повторю подвиг Гастелло.
Но удача опять отвернулась от бравого вояки — сбили его над японской территорией. А чего можно уничтожить на японской территории? Япония — страна бедная, ничего нет, нечего уничтожать. Огорчился лётчик-асс и посадил свой самолёт. Огорчился японский император и отправил Ёситеру на Сахалин (после того, как подлечили, конечно).
Поехал Ёситера защищать Сахалин. Но русские тоже очень хотели защищать Сахалин. Пришли русские на Сахалин, а там Ёситера. Удивились русские и взяли его в плен. Ёситеру, а не Сахалин, конечно. Сахалин просто так взяли, не в плен.
В плену Ёситере было хорошо. Теплые просторные бараки всего на 200 человек, щели не большие — даже рука не пролазит, кормят каждый день! Райская жизнь, лучше чем на Филлипинах. Поэтому решил Ёситера самоубиться.
— Кодекс чести самурая, Бусидо, учит, что настоящий воин, попавший в плен, должен сделать харакири, — сказал себе Ёситера, — вытащил катану (вот она, оказывается, для чего нужна!) и сделал хирургическое вмешательство в свой собственный организм, причём прямо без наркоза. И улетел на небеса.
Прилетает на небеса, открывает глаза — на него смотрит женщина.
— Ты кто? — спрашивает самурай.
— А это наша врачиха. Вылечила она тебя, зашила шов.
— Какое красивое имя, — говорит Ёситера, — Врачиха. Врачиха, будешь моей женой? — и подарил ей свои золотые коронки.
Врачиха, конечно, обалдела от такого романтизьму и родила Ёситере двоих детей.
В общем, женился Накагава на Врачихе и остался жить в Союзе.
— Как тебя зовут? — спросили его, — надо же паспорт выписать.
— Ёситера.
— Ё?.. — удивились. — Не, с именем на «Ё» в России ты не выживешь. Будешь Садао. Держи паспорт.
Ну, Садао так Садао, не самая большая неприятность в жизни, — подумал Ёситера (теперь уже Садао) Накагава и поехал покорять новую родину. Долго прожил в Советском Союзе, свой родной японский язык забывать начал. Вместо Садао стали его называть деда Саша. Был на Дальнем Востоке, в Сибири, в Узбекистане, Дагестане, на Ставрополье. Там и нашёл его журналист, в маленьком калмыцком посёлке Южный.
— Поехали, — говорит, — дорогой товарищ Ёситера, в Японию. Нашлись родственники твои, приглашают.
— А чё, — говорит самурай, — поехали!
Приехали в Японию. Ходит Ёситера, смотрит на всё, удивляется. Японцы ему кланяются — он удивляется. Небоскрёб увидит — удивляется. Саке горячий на штаны пролил — опять удивляется. Отвезли его на его собственную могилку — там он очень удивлялся. И очень громко. Понравилось это японским родственникам.
— Видим, — говорят, — что любишь ты свою настоящую родину, всё время повторяешь «Япония-мать!» Оставайся, — говорят, — мы про тебя напишем в газете и дадим тебе квартиру с видом на Фудзияму.
— Какая же это яма, япония-мать, — снова удивляется деда Саша, — это же Фудзи-гора какая-то. Нафиг она мне нужна? Тем более что вон тот мужик предателем дразнится, япония-мать. Нет, — говорит, — я домой поеду, в Россию. А квартиру, даже не квартиру, а дом, мне уже Кирсан Илюмжинов подарил.
Сказал так и уехал. И даже не поклонился на прощание. А японцы остались в Японии и долго смотрели ему вслед. И вздыхали: «Какой везучий человек!..»
Митрич
Комментариев нет: