Что такое хорошо

Впервые за долгое время сегодня проснулся с мыслью — “Как же хорошо”. С такой, скорее, абстрактной формулировкой. Не то чтобы мне все нравилось, но, видимо, в половине седьмого утра ум мой пребывал в некотором покое.

Сразу же, пока день еще не наступил, стал думать, сколько разных условий нужно соблюсти для того, чтобы такая дикая мысль — “Как же хорошо” — утром пришла в голову.

— Накануне не пить алкоголь;
— Не пить чай и кофе;
— Не ужинать;
— Накануне сходить на тренировку — побегать, попрыгать и, в идеале, победить в пяти боях из пяти;
— Знать, что зима еще не скоро, а впереди так и вообще лето;
— Знать, что вечером встретишься с друзьями;
— Знать, что у детей скоро закончится учебный год, не нужно будет каждый день мучить всех уроками;
— Знать, что нос хоть как-то дышит, несмотря на аллергию;
— Помнить, что машину, кажется, смогут починить, новую покупать пока не надо;
— Понимать, что даже несмотря на эти расходы, денег хватит до зарплаты;
— Помнить, что закончил несколько крупных кусков работы, которая бы точно в лес не убежала, как ее не гони;
— Обнаружить отсутствие изжоги.

И сколько из этих условий могут быть соблюдены хотя бы пару раз в неделю? Положим, два с половиной. И это оптимистичный вариант.

Ощущение покоя и умиротворения исключительно краткосрочно как шаурма в голодных руках. Проходит минуты за четыре, когда выясняется, что вчера не убрал в холодильник кусок сыра, не поставил на балкон кроссовки после тренировки, теперь полквартиры пахнет как мужская раздевалка, где люди намазаны сыром. Вспоминаешь, что за ремонт машины внес только предоплату, а следующий гонорар недели через две, в лучшем случае. Вспоминаешь, что к аллергологу идти уже бесполезно, что ближайшее время будет нечем дышать, а все советы кроме таблеток, будут сводиться к тому, что нужно бросить алкоголь, сигареты, мясо, шкуру, глаза и всю слизистую, бросить родину, бросить жить, и тогда, возможно, станет немного полегче.

Возвращаешься в привычную жизнь. Туда, где изжога, обязанности и гендерквирное равенство.

Но четыре-то минуты, четыре минуты же всё было так хорошо, так славно.