«Просто расстреляли в затылок»
Накануне руководители нескольких европейских неправительственных организаций посетили места обнаружения захоронений в Донбассе. Они осмотрели могилы на территории шахты «Коммунар», а также в других местах. Им показали фотографии, сделанные непосредственно при обнаружении тел погибших. Правозащитники встретились с представителями исполнительной власти и правоохранительных органов Донецкой народной республики и поговорили с родственниками погибших.
В понедельник под Донецком было найдено еще одно массовое захоронение в селе Нижняя Крынка. Специалисты извлекли тело мужчины, убитого, по предварительным оценкам, в десятых числах апреля. Как утверждают представители ополчения, в этот период Нижняя Крынка была занята украинскими силовиками.
В совместном заявлении по итогам поездки правозащитники «решительно осудили вскрывшиеся факты жесточайшей расправы над людьми, грубейшее попрание норм международного гуманитарного права». Они обратились к верховному комиссару ООН по правам человека Зейд Раад аль-Хусейну, комиссару Совета Европы по правам человека Нилсу Муйжниексу, генсеку ОБСЕ Ламберто Занньеру, международным правозащитным организациям, зарубежным СМИ с призывом «инициировать срочное расследование в связи с обнаруженными захоронениями под Донецком, которое должно быть безотлагательно проведено независимой международной комиссией, беспристрастно и объективно».
О том, что увидели правозащитники и о чем говорят местные жители, газете ВЗГЛЯД рассказал один из участников поездки – член Русского альянса общественных организаций Эстонии Дмитрий Линтер.
ВЗГЛЯД: Дмитрий Сергеевич, от кого вы получили приглашение и почему решили посетить места захоронений?
Дмитрий Линтер: Меня пригласили представители не официальных властей, а люди, которые пишут о том, что происходит. Соответственно, мы списались с другими нашими коллегами, которые занимаются правозащитной деятельностью. Для них, как и для меня, это была первая война. Мы первый раз увидели, что такое война в прямом смысле этого слова.
Я говорю не о правовом, а об эмоциональном аспекте. Когда ты видишь разрушенные дома мирных жителей, абсолютно вменяемых людей, собранных, хорошо делающих свое дело, работающих, ты разговариваешь с ними и понимаешь, что у этого человека убили самого близкого – сына, отца, мужа, эмоционально очень тяжело отвлечься. Сразу проникаешься. Хочется не просто поддержать людей, которые пострадали от безумных действий украинских вооруженных сил, занявших совершенно террористическую позицию – разрушают инфраструктуру, уничтожают мирное население просто для того, чтобы заставить их бояться. Это очень удивительно. Это яркий эмоциональный момент.
ВЗГЛЯД: Что из услышанного больше всего потрясло вас?
Д. Л.: Мне рассказали историю, как у ветеранов Великой отечественной войны просто забирали награды. Эти награды потом находили ополченцы у тех, кого они брали в плен. В одном из поселков женщина рассказала о том, что к ним подходили представители вооруженных сил Украины, Нацгвардии. Они приказывали показывать руки. Видя кольца, военные требовали их снять. Молодых девушек прятали по подвалам, куда-то увозили, чтобы они, не дай бог, не попались на глаза украинским военным. Девушки могли месяцами прятаться в подвалах, чтобы не попасться этим ублюдкам. Это не очень правозащитный термин, но другого слова не могу подобрать.
Мне непонятно, как, будучи в офицерском мундире, нося погоны, будучи представителем вооруженных сил, так вести себя по отношению, как они утверждают, к собственному населению. Если отойти от эмоциональных оценок и говорить о правовом аспекте, то непонятно, на каком основании проводится так называемая антитеррористическая операция. Что это за термин такой по отношению к мирному населению и почему до сих пор украинские власти не начали задержания тех людей, которые причастны к этим массовым убийствам, факт которых практически установлен?
ВЗГЛЯД: Сколько захоронений вы успели осмотреть?
Д. Л.: Я был на трех массовых захоронениях. Тел там уже нет. Там цветы. Мы разговаривали со следователями, которые ведут эти дела. Нам называли разные цифры. В одном захоронены четыре человека, в другом – два, в третьем – более десятка людей. Ведутся расследования.
Речь идет уже о десятках таких случаев. Расстреливали тех, кто был причастен к ополчению или сочувствовал ему.
ВЗГЛЯД: Почему Киев до сих пор не предпринимает никаких действий?
Д. Л.: Очевидно, власти Украины разделяют эти террористические методы, либо они не хотят замечать эти преступления собственных вооруженных сил.
ВЗГЛЯД: Вы общались с местными жителями? С кем удалось поговорить?
Д. Л.: Удалось поговорить с мамой одного убитого парня, которого расстреляли. Его вина заключалась в том, что он подвозил продукты ополченцам на блокпост. Один из людей рассказал об этом Нацгвардии – это была 25-я аэромобильная десантная дивизия из Днепропетровска. Есть вопрос по этим десантникам, которые уничтожают мирное население. Они схватили этого парня, увезли, пытали. Завязали руки и просто расстреляли в затылок за то, что он выражал сочувствие, подвозил продукты.
ВЗГЛЯД: Кто должен вести расследование подобных случаев?
Д. Л.: Расследование должно вестись не только правозащитниками. Правозащитники должны этим заниматься, мы должны поднимать эту волну, должны передавать наши разговоры с пострадавшими. Эта мама, которая похоронила вчера сына (после опознания), держалась с большим достоинством. Она приехала и разговаривала с нами. Боль в ее словах – сильное эмоциональное потрясение. Самое удивительное, что, когда спрашиваешь: «А что будет дальше?» – они говорят: «Нет, мы не будем с этой страной, мы хотим быть самостоятельными, и мы никогда не смиримся с тем, что убивают наших близких, что свершаются массовые расстрелы людей, которые не согласны с политической позицией той власти, которая находится сейчас в Киеве».
ВЗГЛЯД: В заявлении по итогам поездки говорится, что по результатам расследования необходимо сделать все, чтобы в рамках международного права привлечь виновных к уголовной ответственности. Кто должен ответить за содеянное?
Д. Л.: Давайте исходить из того, что украинскими политическими властями не дана правовая оценка. Ими не делаются действия по задержанию лиц, причастных к этим преступлениям. То есть они не отрекаются от этих преступлений. Они не говорят о том, что эти действия были совершены противоправно.
Уже очевидно, что эта молчаливая солидаризация по покрытию этих преступлений является политической позицией. Надо посмотреть, как будут действовать правоохранительные органы Украины в дальнейшем в отношении людей, совершивших эти преступления. Если это не будет делаться, значит, политическая воля украинского руководства заключается в том, чтобы скрыть этих людей и эти преступления.
ВЗГЛЯД: Каких действий вы ожидаете от украинских властей?
Д. Л.: Я предполагаю, что они захотят отрешиться от этих преступлений, но обвинив другую сторону. Тут очевидно, что трудно объяснить близким, что их родного человека убили не нацгвардейцы или десантники, которые находились в том районе несколько месяцев, а какие-то ополченцы. Понятно, что это не так. Эти массовые расстрелы, пытки людей, чьи захоронения мы видели, должны быть полностью расследованы. И если украинская сторона, как я понимаю, не намерена расследовать эти преступления, которые эмоционально можно назвать только фашизмом, то очевидно, что политическое руководство солидаризируется с уголовными преступлениями против человечности в отношении жителей Новороссии. Очевидно, они должны нести за это ответственность в дальнейшем.
ВЗГЛЯД: Председатель ПАСЕ Анн Брассер считает, что прежде чем делать какие-либо заявления по таким серьезным обвинениям, необходимо иметь все возможные факты. Достаточно ли фактов?
Д. Л.: Я долго жил Европе, общался в разных европейских структурах и понимаю, о чем идет речь. Европейцам нужно сохранить лицо. Факт преступления очевиден. Действия, направленные на уничтожение мирного населения во время оккупации, очевидны. Факт того, что применялись пытки – очевиден. Члены ПАСЕ хотят изучить эти факты? Им никто не запрещает приехать. Я более чем уверен, что им смогут обеспечить безопасность и возможность присутствовать в тех местах, которые разрушены попаданием снарядов или намеренно уничтожались украинскими войсками.
Я видел разрушенный мост. Это сознательное уничтожение инфраструктуры только для того, чтобы потом была возможность нанести максимальный ущерб местным жителям. В любом случае никто не мешает европейцам присоединиться. Наоборот, все были бы рады, если бы представители этой уважаемой организации захотели бы действительно изучать факты, а не просто делать заявления.
ВЗГЛЯД: Почему Европа занимает такую позицию?
Д. Л.: Европейская политика вибрирует от любого американского вздоха. Она не изменится, пока не будет команды из Вашингтона.
Надо обратить внимание на то, что европейские политики дали карт-бланш новому режиму в Киеве на свершение противоправных действий. Майдан тоже был антиконституционным действием, направленным на свержение власти. Часть людей просто решили, что вправе определять политику по всей территории Украины, для всего 48-миллионного населения. Соответственно, они столкнулись с тем, что часть регионов прямо не согласна и готова к противостоянию. Это конфликт не с группами элит, а с жителями регионов. Соответственно, все это время Европа делала вид, что этих проблем нет. Когда счет пострадавших пошел на десятки тысяч, когда обнаруживаются массовые захоронения убитых людей, до них потихонечку начинает доходить, что с этим надо что-то делать, с этим отношением.
Это двусмысленная позиция, что ничего не происходит и все нормально. Это не может оставаться незамеченным, и, конечно, в европейский истеблишмент, в европейские СМИ проникает правда о тех преступлениях, которые совершают украинские вооруженные силы. Это заставляет европейские политические элиты определенным образом реагировать. Но они не хотят признать свою неправоту, поэтому они пытаются тянуть время, как-то оправдаться, затянуть процесс принятия политических решений.
Мне кажется, если украинское руководство не будет возбуждать уголовные дела против виновных в преступлениях на территории Новороссии, очевидно, оно солидаризируется с этими преступлениями. Соответственно, европейцам надо понимать, с кем они имеют дело. Ну а если европейцы покрывают, то понятно, какие политические цели они преследуют. Мне кажется, европейскому руководству меньше надо смотреть на США, а заниматься собственным суверенитетом и национальными интересами.
О том, что увидели правозащитники и о чем говорят местные жители, газете ВЗГЛЯД рассказал один из участников поездки – член Русского альянса общественных организаций Эстонии Дмитрий Линтер.
ВЗГЛЯД: Дмитрий Сергеевич, от кого вы получили приглашение и почему решили посетить места захоронений?
Дмитрий Линтер: Меня пригласили представители не официальных властей, а люди, которые пишут о том, что происходит. Соответственно, мы списались с другими нашими коллегами, которые занимаются правозащитной деятельностью. Для них, как и для меня, это была первая война. Мы первый раз увидели, что такое война в прямом смысле этого слова.
Я говорю не о правовом, а об эмоциональном аспекте. Когда ты видишь разрушенные дома мирных жителей, абсолютно вменяемых людей, собранных, хорошо делающих свое дело, работающих, ты разговариваешь с ними и понимаешь, что у этого человека убили самого близкого – сына, отца, мужа, эмоционально очень тяжело отвлечься. Сразу проникаешься. Хочется не просто поддержать людей, которые пострадали от безумных действий украинских вооруженных сил, занявших совершенно террористическую позицию – разрушают инфраструктуру, уничтожают мирное население просто для того, чтобы заставить их бояться. Это очень удивительно. Это яркий эмоциональный момент.
ВЗГЛЯД: Что из услышанного больше всего потрясло вас?
Д. Л.: Мне рассказали историю, как у ветеранов Великой отечественной войны просто забирали награды. Эти награды потом находили ополченцы у тех, кого они брали в плен. В одном из поселков женщина рассказала о том, что к ним подходили представители вооруженных сил Украины, Нацгвардии. Они приказывали показывать руки. Видя кольца, военные требовали их снять. Молодых девушек прятали по подвалам, куда-то увозили, чтобы они, не дай бог, не попались на глаза украинским военным. Девушки могли месяцами прятаться в подвалах, чтобы не попасться этим ублюдкам. Это не очень правозащитный термин, но другого слова не могу подобрать.
Мне непонятно, как, будучи в офицерском мундире, нося погоны, будучи представителем вооруженных сил, так вести себя по отношению, как они утверждают, к собственному населению. Если отойти от эмоциональных оценок и говорить о правовом аспекте, то непонятно, на каком основании проводится так называемая антитеррористическая операция. Что это за термин такой по отношению к мирному населению и почему до сих пор украинские власти не начали задержания тех людей, которые причастны к этим массовым убийствам, факт которых практически установлен?
ВЗГЛЯД: Сколько захоронений вы успели осмотреть?
Д. Л.: Я был на трех массовых захоронениях. Тел там уже нет. Там цветы. Мы разговаривали со следователями, которые ведут эти дела. Нам называли разные цифры. В одном захоронены четыре человека, в другом – два, в третьем – более десятка людей. Ведутся расследования.
Речь идет уже о десятках таких случаев. Расстреливали тех, кто был причастен к ополчению или сочувствовал ему.
ВЗГЛЯД: Почему Киев до сих пор не предпринимает никаких действий?
Д. Л.: Очевидно, власти Украины разделяют эти террористические методы, либо они не хотят замечать эти преступления собственных вооруженных сил.
ВЗГЛЯД: Вы общались с местными жителями? С кем удалось поговорить?
Д. Л.: Удалось поговорить с мамой одного убитого парня, которого расстреляли. Его вина заключалась в том, что он подвозил продукты ополченцам на блокпост. Один из людей рассказал об этом Нацгвардии – это была 25-я аэромобильная десантная дивизия из Днепропетровска. Есть вопрос по этим десантникам, которые уничтожают мирное население. Они схватили этого парня, увезли, пытали. Завязали руки и просто расстреляли в затылок за то, что он выражал сочувствие, подвозил продукты.
ВЗГЛЯД: Кто должен вести расследование подобных случаев?
Д. Л.: Расследование должно вестись не только правозащитниками. Правозащитники должны этим заниматься, мы должны поднимать эту волну, должны передавать наши разговоры с пострадавшими. Эта мама, которая похоронила вчера сына (после опознания), держалась с большим достоинством. Она приехала и разговаривала с нами. Боль в ее словах – сильное эмоциональное потрясение. Самое удивительное, что, когда спрашиваешь: «А что будет дальше?» – они говорят: «Нет, мы не будем с этой страной, мы хотим быть самостоятельными, и мы никогда не смиримся с тем, что убивают наших близких, что свершаются массовые расстрелы людей, которые не согласны с политической позицией той власти, которая находится сейчас в Киеве».
ВЗГЛЯД: В заявлении по итогам поездки говорится, что по результатам расследования необходимо сделать все, чтобы в рамках международного права привлечь виновных к уголовной ответственности. Кто должен ответить за содеянное?
Д. Л.: Давайте исходить из того, что украинскими политическими властями не дана правовая оценка. Ими не делаются действия по задержанию лиц, причастных к этим преступлениям. То есть они не отрекаются от этих преступлений. Они не говорят о том, что эти действия были совершены противоправно.
Уже очевидно, что эта молчаливая солидаризация по покрытию этих преступлений является политической позицией. Надо посмотреть, как будут действовать правоохранительные органы Украины в дальнейшем в отношении людей, совершивших эти преступления. Если это не будет делаться, значит, политическая воля украинского руководства заключается в том, чтобы скрыть этих людей и эти преступления.
ВЗГЛЯД: Каких действий вы ожидаете от украинских властей?
Д. Л.: Я предполагаю, что они захотят отрешиться от этих преступлений, но обвинив другую сторону. Тут очевидно, что трудно объяснить близким, что их родного человека убили не нацгвардейцы или десантники, которые находились в том районе несколько месяцев, а какие-то ополченцы. Понятно, что это не так. Эти массовые расстрелы, пытки людей, чьи захоронения мы видели, должны быть полностью расследованы. И если украинская сторона, как я понимаю, не намерена расследовать эти преступления, которые эмоционально можно назвать только фашизмом, то очевидно, что политическое руководство солидаризируется с уголовными преступлениями против человечности в отношении жителей Новороссии. Очевидно, они должны нести за это ответственность в дальнейшем.
ВЗГЛЯД: Председатель ПАСЕ Анн Брассер считает, что прежде чем делать какие-либо заявления по таким серьезным обвинениям, необходимо иметь все возможные факты. Достаточно ли фактов?
Д. Л.: Я долго жил Европе, общался в разных европейских структурах и понимаю, о чем идет речь. Европейцам нужно сохранить лицо. Факт преступления очевиден. Действия, направленные на уничтожение мирного населения во время оккупации, очевидны. Факт того, что применялись пытки – очевиден. Члены ПАСЕ хотят изучить эти факты? Им никто не запрещает приехать. Я более чем уверен, что им смогут обеспечить безопасность и возможность присутствовать в тех местах, которые разрушены попаданием снарядов или намеренно уничтожались украинскими войсками.
Я видел разрушенный мост. Это сознательное уничтожение инфраструктуры только для того, чтобы потом была возможность нанести максимальный ущерб местным жителям. В любом случае никто не мешает европейцам присоединиться. Наоборот, все были бы рады, если бы представители этой уважаемой организации захотели бы действительно изучать факты, а не просто делать заявления.
ВЗГЛЯД: Почему Европа занимает такую позицию?
Д. Л.: Европейская политика вибрирует от любого американского вздоха. Она не изменится, пока не будет команды из Вашингтона.
Надо обратить внимание на то, что европейские политики дали карт-бланш новому режиму в Киеве на свершение противоправных действий. Майдан тоже был антиконституционным действием, направленным на свержение власти. Часть людей просто решили, что вправе определять политику по всей территории Украины, для всего 48-миллионного населения. Соответственно, они столкнулись с тем, что часть регионов прямо не согласна и готова к противостоянию. Это конфликт не с группами элит, а с жителями регионов. Соответственно, все это время Европа делала вид, что этих проблем нет. Когда счет пострадавших пошел на десятки тысяч, когда обнаруживаются массовые захоронения убитых людей, до них потихонечку начинает доходить, что с этим надо что-то делать, с этим отношением.
Это двусмысленная позиция, что ничего не происходит и все нормально. Это не может оставаться незамеченным, и, конечно, в европейский истеблишмент, в европейские СМИ проникает правда о тех преступлениях, которые совершают украинские вооруженные силы. Это заставляет европейские политические элиты определенным образом реагировать. Но они не хотят признать свою неправоту, поэтому они пытаются тянуть время, как-то оправдаться, затянуть процесс принятия политических решений.
Мне кажется, если украинское руководство не будет возбуждать уголовные дела против виновных в преступлениях на территории Новороссии, очевидно, оно солидаризируется с этими преступлениями. Соответственно, европейцам надо понимать, с кем они имеют дело. Ну а если европейцы покрывают, то понятно, какие политические цели они преследуют. Мне кажется, европейскому руководству меньше надо смотреть на США, а заниматься собственным суверенитетом и национальными интересами.
Автор Андрей Резчиков
