Недопонятый вождь
Смещение верховного правителя, хотя бы и недобровольное, но осуществленное с соблюдением всех предусмотренных процедур, – событие в истории нашей державы почти беспрецедентное. Уникальной является и устойчивая непопулярность Хрущева в народе и в политическом классе — несмотря на всеобщий рост благосостояния, освобождение миллионов узников и ссыльных, избавление руководящего слоя от постоянного страха за жизнь и быстрый подъем физической мощи державы.
Этот секрет нуждается в разгадке. И вряд ли тут помогут рассуждения о том, что мягкосердечный, гуманный владыка оказался просто слишком хорош для одичалого народа, сроднившегося со сталинской тиранией.
Хрущев не был жестоким от природы человеком. Но особого мягкосердечия не выказывал ни в эпоху Сталина, когда хладнокровно отправлял на смерть тысячи людей, ни даже в собственную эпоху, проливая кровь всюду, где считал правильным – от Будапешта до Новочеркасска. Он потерял уважение низов и верхов вовсе не из-за какой-то избыточной мягкости.
Позволю себе оставить в стороне и новейший всплеск антихрущевских чувств, когда приобретение Крыма подкрепили воспоминаниями о давней злостной передаче Хрущевым полуострова из РСФСР в УССР. Во-первых, не опубликовано ни одного документа, доказывающего, что передачу Крыма задумал и организовал персонально Хрущев. "Крымское" решение принималось в начале 1954-го, когда премьер-министром и председательствующим в Президиуме ЦК был Георгий Маленков, а Никита Хрущев (первый секретарь ЦК) считался лишь вторым человеком в государстве. Он никоим образом не мог решить этот вопрос единолично, против воли своих влиятельных коллег. А во-вторых, Хрущев причастен не только к сужению, но и к расширению российских пределов. В 1956-м была упразднена и присоединена к РСФСР целая союзная республика – Карело-Финская ССР. А уж тогда первенство Хрущева во власти и, соответственно, в принятии этого решения не вызывало никаких сомнений. Но никто его за этот подвиг почему-то не благословляет. О нем начисто забыли.
Ясно, что существует какая-то глубинная нелюбовь к Хрущеву, которая заставляет выискивать и сваливать на него любые подлинные или мнимые провинности.
На первый взгляд, для нелюбви нет причин. Наоборот. За годы своего персонального правления (1955 – 1964) Хрущев вроде бы успел что-то сделать буквально для всех. Были освобождены и реабилитированы миллионы потерпевших. Произошло невиданное за все годы советской власти повышение жизненных стандартов рядовых людей. Номенклатура избавилась от круглосуточного животного страха, в котором ее держал Сталин. Соперничество с США шло на равных и не ущемляло державные чувства. Разрыв с Китаем был очевидным ударом по мечтам о мировой империи, но Хрущев вряд ли выглядел главным его виновником, а антикитайские страсти были в ту пору довольно популярны.
Тем не менее, почти все к концу хрущевского правления почувствовали себя обманутыми. "Система Хрущева" оказалась тупиковой.
Вырвав власть из рук Маленкова, Хрущев совершил резкий поворот влево и даже своего рода социалистическую революцию. По приусадебным хозяйствам крестьян были нанесены мощные удары. Полулегальный частный сектор в городах (артели, кооперативы и т.п.) оказался уничтожен. Огромные госинвестиции пошли на освоение целины — в надежде, что тамошние гигантские совхозы прокормят страну. Социализм наступал по всему фронту.
В отличие от сталинского "великого перелома", это сопровождалось ростом реальных зарплат, грандиозным жилищным строительством и усилением систем соцобеспечения. Но эволюционное движение к рыночной экономике, наподобие того, которое потом начал Дэн Сяопин, именно тогда стало невозможным. Доведенный до логического предела, социализм быстро выработал свой ресурс и забуксовал уже при Хрущеве. Финал его правления сопровождался срывом планов, неурожаями и первыми закупками хлеба в Америке.
Разочарование людей было тем более острым, что как раз накануне по приказу правителя была сочинена фантасмагорическая программа "построения коммунизма к 1980 году". Контраст между действительностью и обещанным земным раем стал роковым для народного образа Хрущева. Он превратился в персонаж анекдотов.
Что же до руководящей верхушки, то противоречие между привилегиями, полученными ею от Хрущева, и необходимостью подстраиваться под его причуды и импровизации стало для нее невыносимым. В отличие от позднесталинских времен, номенклатура обрела спайку и способность отстаивать свои коллективные интересы. Перестало быть фикцией Политбюро (Президиум ЦК). Стали регулярно собираться партийные пленумы и съезды. Встречаясь друг с другом, обсуждая свои дела в формальной и неформальной обстановке, эти люди начали осознавать единство корпоративных интересов, о котором даже и задуматься не решались еще в начале 1950-х.
На этом фоне малоосмысленные импровизации позднего Хрущева, который с растущим азартом перетасовывал начальственное сословие, изобретал совнархозы, делил обкомы на городские и сельские, все явственнее воспринимались как выход за флажки. Номенклатура почувствовала в себе достаточно сил, чтобы сменить вождя, а вождь вел себя так, чтобы номенклатура захотела его сменить. И 14 октября 1964 года она это сделала.
Говоря о сумбурных метаниях и скандальном конце эры Хрущева, надо помнить, что именно ему выпало выводить страну из сталинизма. И он проделал свою работу, хотя и выбрал совсем не лучший путь. Можно упрекать его за это, а можно и спросить: о ком из его преемников скажут, что он вел страну лучшими путями?
Сергей Шелин
