Заговор глянца. Писатель Захар Прилепин — о «патриотическом» настрое отечественной прессы

Много переездов, самолеты, поезда. Всё время какие-то пахнущие вчерашней типографской краской журналы и газеты попадаются на глаза: не хочешь, а прочитаешь.

Картина, которая сложилась у меня в течение одного, давешнего, дня откровенна, навязчива, неоспорима.


В журнале, рекламирующим главные российские авиалинии, читаю интервью писателя-фантаста, который на полный разворот рассказывает о том, что «русские буквально ничего не хотят делать» (ай-ай), мучается, откуда в нас такая лень, — «может, наследие крепостного права» (никогда в жизни он не расскажет никому, что в США рабство отменили позже, чем в России), печалится о патриотическом угаре и констатирует — «увы нам», — что книга Владимира Сорокина «День опричника» стала пророческой, потому что мы внутри нее живем.

Да неужели?

А почему не в книге «Приключения Незнайки»? Или «Приключения Буратино»? По-моему, в последних двух случаях больше совпадений.

В едва ли не главной государственной газете читаю отповедь всем критикам недавней нобелиатке. Комментатор пишет, что читал ее интервью и ничего порочащего Россию там не заметил. Ну ладно. Нобелиатка считает, что в России вывели новую породу крепостных кровожадных людей, любуется на фотографии «Небесной сотни», а на портреты убитых жителей Донбасса не любуется, рассказывает, что русские всегда убивали белорусов, — а он «не заметил». Так и написал.

Заодно разнес в пух и прах всех, кто увидел в награждении некоторый политический аспект. Что вы, вообще никакого. Чистое искусство.

В третьем издании, который мне предоставили люди с тележкой, проезжающие по салону самолета, — «Свежая пресса! Пресса!» — прочитал издевательские размышления другого литератора о смысле (верней, полном отсутствии такового) российской экспедиции в Сирию.

При всей любви к этому литератору я в каждом пятом его интервью встречаю славословия США и никогда не замечал, чтоб он пытался объяснить хоть одну военную экспедицию США логически. Как минимум треть этого журнала посвящена сирийской ситуации, и все комментаторы друг друга стоят. Каждый в меру таланта и вдохновения будто бы делает ставку, «когда здесь всё рухнет».

Четвертое и пятое издания, попавшие мне в руки, в той или иной мере воспроизводили контент первых трех: донбасский тупик, сирийский тупик, тупики национального самосознания. И еще раз то же самое в обратной последовательности.

Шестым изданием была та газета, куда я пишу эту колонку. Одна газета, говорю, из шести предложенных изданий. «Патриотический дискурс» в тренде, ну.

Едет патриотический каток и всех давит на пути.

Самолет прилетел, можно в аэропорту подойти к развалу с прессой: может, там какая-то другая ситуация.

На обложке одного журнала вижу портрет певицы, так трогательно размахивавшей недавно украинским флагом на своем концерте. Попытался представить себе киевскую певицу, размахивавшую российским флагом, на обложке украинского журнала.

Ну, мы другая страна, к счастью.

И девушка, попавшая на обложку, — очень известная певица, безусловно одаренная. Ей самое место на обложке. Но тут есть одна незадача: до сих пор этот журнал позиционировал себя как исторический. На его обложках появляются, как правило, люди, которые уже в иных мирах. В крайнем случае персонажи почтенного возраста, давно уже — скажем, с полвека — пребывающие в статусе живых классиков.

В общем, никаких молодых певиц не было на обложке этого журнала никогда.

А тут вдруг есть: как не удивиться, как не обрадоваться. Собственно, и появление на страницах этого журнала одного колумниста, целый год неустанно обличавшего российский милитаризм и отвратительное имперство, сложно было не заметить. Окиньте спокойным взглядом разноцветные обложки журналов за текущий месяц, и вы без труда заметите двусмысленные или откровенные анонсы о «новом Афганистане», «перманентной изоляции» и прочих симптоматичных штуках. Ссылку на интервью, например, сочинителя, предложившего дать премию мира Петру Порошенко — потому что он «борется за мир», или анонс интервью с очередной гламурной дивой, которая непобедимо возмущена всем тем, что здесь, и надеется на победу «здравого смысла» — который, конечно же, находится там.

Являясь безусловным и активным сторонником свободы слова и прессы, я спокойно констатирую: мы живем в мире буржуа и буржуазных ценностей.

Девять десятых медийных площадей посвящено пропаганде всего «прогрессивного», «успешного», «либерального», «демократического», прозападного.

Можно прочесть кипу самых ходовых изданий и, пожав плечами, убедиться: голоса российской армии, голоса православной церкви, равно как и голоса всех остальных конфессий, голоса крестьянства и — о, уже предчувствую ухмылки, — рабочих, голоса российской школы и голоса многодетных семей мы там не услышим.

Подавляющее большинство населения со своими взглядами, убеждениями и проблемами находится в печатных медиа на периферии, в лучшем случае на них могут кивнуть: а эти-то, мол, тоже, мол, пострадают, если что, мол. Дурачье это восторженное. Российские медиа вроде бы описывает нашу с вами жизнь, но при этом они словно плавают среди наших грязей в батискафе и смотрят на всё в лорнет.

Они, конечно, сдерживаются, не проявляют и малой доли того, что могли бы продемонстрировать, если б не опасались слегка получить по рукам.

Но за минувший год ни один героический ополченец не появился ни на одной обложке российских журналов. Вы обратили на это внимание? Люди, которых огромная часть страны воспринимает в качестве новых национальных героев, — их как бы нет.

Вот если бы Стрелкова повезли в клетке в сторону Гааги — тогда бы да. Тогда — с удовольствием.

Зато на обложках есть актёры, зачем-то играющие русских солдат в кино и сериалах. Но потом в своих интервью, которые будто бы бесконечно уставшими голосами даны, те же актёры жалуются на усталость от «патриотической пропаганды» и вообще испытывают неприязнь ко всем этим пушкам и барабанам.

А по кой ты тогда переодеваешься в русского солдата на площадке, парень?

Переодевайся во что-нибудь другое, в Санта Клауса там, в медсестру, в сотрудника ООН.

За минувший год можно было многократно увидеть на обложках федеральных изданий исполнителей, приезжающих выступать с концертами на территории, где базируются ВСУ, но, конечно же, мы не могли увидеть на тех же самых обложках, в качестве демократического разнообразия, Иосифа Кобзона или Александра Скляра, выступавших для ополченцев.

Ладно, оставим ополченцев в покое, они же «бандиты» и «террористы», — но сейчас у нас реальные офицеры воюют, настоящие герои, истинные сыновья Отечества, высокие профессионалы своего дела — давайте поспорим на бутылку огненной воды, что вы и их не увидите на обложках?

Потные военные, бомбы бросают, брр.

И замечательных военкоров — известных всей стране и, в отличие от многих артистов, понимающих смысл таких слов, как «подвиг» и «отвага», — не увидите тоже.

Российские медиа курируют неутомимые пацифисты, неугомонные атеисты, непримиримые антиимпериалисты, сторонники неумолимой толерантности, богини гламура, проповедники «нормальных ценностей», никак не умеющие рассмотреть здесь ни ценностей, ни норм, одни только аномалии.

Вы думаете, я хочу призвать эту ситуацию изменить, разрушить, взломать?

Полноте.

Говорят, у нас вполне патриотическое телевидение — у меня дома телевизора нет, я не в курсе, но говорят, оно есть.

Поверим.

Однако когда вам будут рассказывать про «Северную Корею» и прочую «цензуру» — вы всё-таки спокойней к этому относитесь. Описанное выше ситуации нет ни в одной европейской стране. Никогда ни в одном самолете никакой европейской страны, и уж тем более в США, вам не предложат кипу изданий, где рассказывается исключительно о том, как стыдно авторам за их гадкую страну или за гадких патриотов этой страны.

Но, самое важное, помните: за каждым из перечисленных российских изданий стоят весомые финансовые круги, а за финансовыми кругами стоят те или иные политические деятели, принимающие время от времени ключевые решения.

И то, что вы можете наблюдать на обложках и в глянцевых внутренностях журналов, — это они и есть: их душа, их глянцевые внутренности.

Если у них будет хотя бы малейшая возможность прижать вас к ногтю с вашим «почвенничеством», с вашими «уроками православия», с вашей ностальгией по Союзу Советских Социалистических, с вашим Моторолой, с вашей матрешкой, с вашей балалайкой, с вашими подвигами и офицерами, с вашими расходами на армию, с вашими каспийскими стрельбами, с вашим «крымнашем» и прочими красными флагами и георгиевскими ленточками, — они прижмут.

У них всё для этого есть.

Им тоже хочется своего праздника.

Сколько можно на ваш любоваться, их мутит уже.

Захар Прилепин