«Украина: маски революции»: ответ критикам

Рaul Moreira пишет:

«Украина: маски революции». Фильм посвящен Евромайдану на Украине и представляет собою оригинальный, в корне расходящийся с официальной украинской версией событий взгляд на «революцию достоинства». Как и следовало ожидать, кинолента мгновенно приобрела скандальный успех, а на автора фильма обрушилась волна критики и обвинений в искажении действительности со стороны «всего цивилизованного мира». В ответ на это Поль Морейра написал статью, в которой последовательно разбивает доводы сонма злопыхателей и делится с читателями собственным взглядом на вещи. Мы специально для Вас перевели этот материал на русский язык и предлагаем Вам с ним ознакомиться и сделать свои выводы.

Когда я начинал это расследование на Украине, для меня откровением стало быстрое исчезновение из коллективной памяти трагических событий, связанных с одесской резней в мае 2014 г, когда в самом центре крупного европейского города в наш век заживо было сожжено 45 человек. Все это было запечатлено десятками телекамер и мобильных телефонов.

45 украинцев русского происхождения погибли в огне здания в результате его поджога коктейлями Молотова украинскими националистическими группировками. Мое первичное исследование показало, что эта тема никем глубоко не прорабатывалась. Ее поднимали, поверхностно касались, но она никогда не была объектом настоящего всестороннего расследования, как если бы она была неудобной. Почему?

Вероятно, по той причине, что жертвами стали люди русского происхождения. Власти говорили о погибших как о безымянных «людях», не упоминая ни причин, ни убийц. «Люди», которые, по сути, были никем.

Об этой теме стали хоть как-то говорить лишь под официальным нажимом западной дипломатии, после реакции глав министерств иностранных дел, коммюнике и т.д. После крымских событий за украинским русскоговорящим населением в стране окончательно закрепилась дурная репутация.

Так что же произошло в Одессе 2 мая 2014 г.? Для меня картина стала ясна после просмотра многих часов видеозаписи тех событий, интервью с десятками свидетелей, как с жертвами, так и с агрессорами, а также сопоставления фактов и событий для выявления мотивов этой жестокости.

Важно отметить, что я интервьюировал и выкладывал только непосредственных участников событий, очевидцев, что помогало мне не поддаваться слухам и сплетням, распространяемым как с одной, так и другой стороны. Результат кропотливой работы и лег в основу представленного 1 февраля 2016 г. на Canal + фильма «Маски революции».

В ходе моего расследования одесской трагедии, масштабы которой были приуменьшены, я в полной мере осознал роль националистических сил в текущих внутренних процессах. Они были на острие в ходе уличных боев на Майдане, затем на их основе были сформированы батальоны для борьбы на востоке Украины с российскими войсками. Но они не вошли в структуру армейских подразделений, на них не распространялась армейская дисциплина.

Они использовались правительством по собственному назначению, в качестве силовой поддержки, действующей параллельно существующей правоохранительной системе, в их рядах нередкостью стало присутствие символики неонацистской идеологии.

Мое расследование идет в разрез с общепринятой версией событий. Я изначально понимал, что мне придется столкнуться с ожесточенным сопротивлением, обвинениями в участии в путинской пропаганде. Я не ожидал, что столкнусь с тотальным отрицанием, граничащим с истерией. В украинском интернете меня окрестили проплаченным российскими секретными службами «террористом». Украинские власти потребовали запрета фильма. В этих целях посол Украины во Франции оказывал давление на Canal +. Все это, безусловно, стало для меня откровением.

Украинские власти сегодня в первую очередь должны задаться вопросом этих военизированных группировок, которые в настоящее время представляют самую большую угрозу демократии Украины.

Отказываясь решать данную проблему под предлогом российской пропаганды, киевский режим сам занимается пропагандой. Все это старательно замалчивается.

Во Франции основная критика в мой адрес звучит от пары блогов и спецкора газеты «Le Monde» на Украине Бенуа Виткина. В трех публикациях используется схожая аргументация. Меня упрекают в том, что я не до конца определился со своим представлением об ультраправом движении (по мне, так оно замешано на махровом неонацизме со светло-бежевым националистическим окрасом), преувеличил значимость этих военизированных группировок, вооруженных Калашниковыми, а также танками, не достаточно освещал их героическую роль в войне против русских. Мне также вменяется в вину преувеличение роли США в смене режима на Украине. Меня также пытаются обвинить в фактологических ошибках. Поясню. Бенуа Виткин пытается, на примере одного эпизода, поставить вопрос о серьезности моего исследования. Корреспондент обвиняет меня в художественном вымысле новых танков на вооружении националистического батальона «Азов» (в отношении которого, спецкор, похоже, питает слабость). Вместе с тем все так и есть. Глава батальона Андрей Билецкий с большой гордостью расписывал мне в интервью достоинства новой бронетехники: передняя броня толщиной в 1,2 м, управление посредством видеокамер. Тактико-технические характеристики новой военной разработки можно увидеть на этом сайте.

Корреспондент «Le Monde» не может не знать об ультраправых взглядах командира «Азова», чей политический вес (является депутатом) не сравним с его военным влиянием, за которым стоят профессиональные военные и огневая мощь.

Б.Виткин также бездоказательно намекает на то, что основной целью моей работы является изобличение «укоренения на Украине нового фашизма». В каком нужно быть эмоциональном состоянии, чтобы такое говорить?

Я никогда не говорил о том, что на Украине воцарился фашизм. Лейтмотивом моего фильма является фраза о том, что «украинская революция породила монстра, пожирающего своего создателя».

В подкрепление своего тезиса я привожу пример атаки парламента представителями ультраправых, что привело к гибели в августе 2015 г. трех полицейских. Я никогда в своем материале не говорил, что ультраправые оказались у власти, хотя последняя активно ими используется. Похвалы со стороны Б.Виткина удостоилась лишь моя глубокая проработка часто замалчиваемой темы одесской резни.

Журналистка Анна-Колин Лебедева ведет блог на портале Mediapart. Она, наоборот, критикует меня за работу по данной трагедии, тщательно стараясь избегать таких выражений, как: «бойня», «резня», ретушируя сопровождающие трагедию зверства и запредельное насилие. По ее мнению, эта трагедия не замалчивалась. В качестве доказательства она указывает ссылки на газетные статьи, опубликованные спустя год после кровавых событий. Такой же подход превалировал в таких изданиях, как: «Le Monde» и «The Economist». Блоггер Оливье Берруер проанализировал заголовки французской прессы на следующий день после одесской трагедии. Они говорят сами за себя.

Анна-Колин Лебедева вменяет мне эксплуатацию человеческих чувств в качестве центральной темы событий. Все верно, я взял интервью у матери, потерявшей своего 17-летнего сына, Вадима Папура. Она общалась со мной с нежеланием, была уверенна, что я проигнорирую ее заявления о том, что судьбы жертв безразличны Западу. Я также интервьюировал и украинских националистов, среди которых некоторые даже испытывали угрызения совести. Я разговаривал в первую очередь с непосредственными очевидцами. По мнению Анны, вина, прежде всего, лежит на полиции, ее недостаточно профессиональных действиях, в связи с чем автору фильма необходимо было сосредоточиться именно на освещении этой стороны, а не на участниках, которые забрасывали здание коктейлями Молотова и добивали раненых на земле. Не заострять внимание на том факте, что ни один из убийц не был осужден, а правительство Украины саботировало все следственные попытки, о чем напоминает материал газеты «The Economist», на которую так любит ссылаться Анна, вместе с тем не нашедшая время ознакомиться с содержанием данного материала.

Это то, что касается конкретной критики в мой адрес. Дальше мы переходим к деталям.

Анна указывает на то, что автор фильма ссылается на присутствие символики «Азова» на Майдане, в то время как сам батальон еще не был сформирован. Подразделение будет создано спустя три месяца после событий в центре Киева. Да, так и есть.

На Майдане повсюду была символика группы «Патриоты Украины», того же самого руководителя Билецкого, той же самой силы, которая позже была преобразована в военизированный батальон для сражения под Мариуполем. Хорошо известный символ, который, похоже, нисколько не волнует моих критиков, заимствован у нацисткой дивизии СС.

По мнению Анны, Игорь Мосийчук не являлся официальным представителем Правого сектора. Вместе с тем именно в таком качестве он предстал в телевизионных дебатах.

Игорь Мосийчук – представитель небольших националистических группировок, отвечающий за контакт между «Азовом» и «Правым сектором», по сути мошенник, который работал на собственный карман. Он примкнул к радикальной партии Олега Ляшко и затем был арестован перед телекамерами за вымогательство взятки у своего однопартийца.

В своем блоге «Комитет по спасению Украины» Рено Ребарди обвиняет меня в том, что я умолчал о том, что батальон «Азов» был интегрирован в украинскую армию. По всей видимости, мой соотечественник плохо представляет природу взаимоотношений «Азова» и правительства Украины. Приведу дословно интервью с представителями «Азова» из моего фильма:

«Официально батальон подчиняется национальным вооруженным силам Украины. Вместе с тем большинство бойцов сохраняет анонимность, их лица скрываются за масками».

Вот что рассказал мне руководитель батальона Андрей Билецкий о его методах:

«Если говорить о финансировании, в частности о вооружении, то оно поступает нам от государства вместе с частью экипировки. Остальное идет по линии активистов, среди которых есть представители малого и среднего бизнеса, инвестирующие в это предприятие».

В ходе интервью от главы батальона звучала завуалированная угроза в адрес «слишком коррумпированных» киевских властей (это не вошло в фильм). Особенностью «Азова» является его относительная автономия при формальном подчинении ВС Украины. Далее Р. Ребарди в своем блоге говорит о том, что на повестке дня киевских властей никогда не стоял вопрос уничтожения русского языка в качестве официального языка в 13 украинских регионах.

Факт остается фактом. Парламент Украины 23 февраля 2014 г. запретил русский язык на территории Украины, после чего на следующий день вспыхнула война.

Русскоязычное население Украины было взволновано относительно своего будущего, чем воспользовался В.Путин для оправдания военных маневров. 28 февраля президент Украины отменил решение Парламента. Но было уже поздно. Ящик Пандоры был вскрыт.

Француз также упрекает меня в том, что я акцентирую внимание на происхождении нынешнего министра финансов Украины, являющейся в прошлом американским дипломатом.

Наталия Яресько была натурализована в декабре 2014 для получения министерского портфеля в правительстве Украины. Ранее она работала дипломатом в Госдепе США, с 1989 по 1995 гг. специализировалась на странах восточной Европы. Затем за счет связей в американском правительстве возглавила инвестиционный фонд Western NIS Enterprise Fund, который вкладывал средства Агентства США по международному развитию в украинскую экономику. 

Эту должность она занимала до самого назначения в украинское правительство (помимо прочего, являлась также руководителем частного инвестиционного фонда Horizon Capital).

В свою очередь Б.Виткин обвиняет меня в предвзятом отношении к «бизнес ориентированным министрам». Вместе с тем эти персонажи в украинском правительстве сами говорят об их миссии, которая носит «агрессивный бизнес ориентированный характер». Все это находит отражение в частности в четырехкратном росте цен на газ.

Р.Ребарди также обвиняет меня в излишней жесткости по отношению к Олегу Тягнибоку, главе партии «Свобода». Я писал о его принадлежности к неонацистскому движению. Этот политик не раз публично призывал к избавлению Украины от «еврейско-московской мафии». 

О.Тягнибок является основателем национал-социалистической партии (это вам ничего не напоминает?).

Меня также критикуют за то, что я интервьюировал Алексея Албу, одесского коммунистического активиста, обвиняемого украинскими властями в гомофобии и красно-коричневом экстремизме. Почему я взял у него интервью? Не из-за его взглядов, а по причине обнаружения его присутствия на любительской видеозаписи в здании профсоюзов Одессы в ту печально известную дату – 2 мая 2014 г. Моей целью был поиск непосредственных очевидцев тех событий, которые в моем фильме говорят о том, что пережили. Таким образом, я пытался восстановить последовательность событий. Что меня заинтересовало в случае Албу, так это то, что уцелев в горящем здании и выбравшись невредимым наружу, впоследствии он оказался на земле с тяжелым ранением головы. Так что произошло за короткий период его пребывания на улице?

Если говорить о международном общественном восприятии событий на Украине, то в большинстве своем люди не в курсе относительно решающей роли украинских неонацистских группировок, а также самой одесской трагедии. Все это из-за того, что этим вопросам не уделялось достаточно внимания. В западной прессе говорилось об участии российских правых националистов в боевых действиях на Донбассе. Вместе с тем почти ничего — об украинских ультраправых в событиях внутри страны.

Приглашаю всех посмотреть мой фильм на Canal + и сделать собственные выводы. Те люди, которые развернули против меня компанию в сетях, включая угрозы и оскорбления, не видели этого фильма. Они спекулируют, не имея материала под рукой, пытаясь убедить других собственными доводами. А как все мы знаем, вера — сильный наркотик.

Оригинальная статья