ПолитСказка: Как Либер Айкин за свободу искусства боролся

Третий час продолжалось заседание Совета по культуре. Оно проходило в большом светлом зале на несколько сотен мест. Вверху висела красивая хрустальная люстра, которая излучала свет доброго десятка ламп, хотя никакой необходимости в этом не было: вполне хватило бы солнца, заглядывающего в большие окна по обе стороны зала. На трибуне стоял председатель президиума Аристарх Матвеевич:

− Господа товарищи и граждане. Выслушав все выступления, Совет пришел к выводу, что культура нашей страны движется в правильном направлении. В целях сохранения духовного здоровья и нравственных ценностей нашего народа мы будем поощрять высокое искусство, но препятствовать распространению его деструктивных форм. − Он кашлянул в платок, затем вытер им пот со лба и положил в карман пиджака: − А сегодняшнее заседание объявляется закрытым. До свидания!

В зале зашумели. Люди начали вставать со своих мест и медленно двигаться в сторону выхода. Кто-то громко сказал:

− Теперь мы все как врачи, слыхали? Будем заботиться о здоровье населения!

В толпе раздался смех. Творческий люд обсуждал результаты мероприятия и планы на вечер, кинорежиссер Якин сообщил всем, что у него сегодня день рождения и он хотел бы угостить всех тортом, кто-то во весь голос запел "Я люблю тебя, жизнь", некоторые подхватили.

Из всей толпы выделялся только один человек − художник Либер Айкин. Странный псевдоним, однако он был выбран неслучайно: живописец прослыл знатным борцом против цензуры и всяческих ограничений в искусстве, оправдывал любые методы самовыражения, восторгался экстремальными произведениями. В общем, настоящий либерал. У него была жена и три прекрасных дочери, которые в силу совместного проживания были вынуждены каждый день слушать недовольные высказывания главы семьи. Нет, он не был злым или ворчливым человеком, он действительно искренне страдал из-за своих убеждений: то оскорбительную выставку запретят, то неприличные картины снимут.

"Ну как так можно? − Порой за ужином переживал Либер Айкин. − Мы же движемся к сталинщине! К настоящему Средневековью!" Жена и дочери покорно слушали душевные излияния Айкина и иногда согласно кивали головой.

Сейчас он продолжал идти в сторону двери с каменным лицом, бросая презрительные взгляды на председателя президиума и остальных участников собрания.

Придя домой, он не стал ужинать. Лениво снял с себя одежду и лег на кровать, не замечая никого из близких.

− Совсем исстрадался папенька наш. Даже есть не пошел. − Тихо сказала матери старшая дочь. − Видать, опять свободу творчества душили.

− Звери, а не люди, − согласно ответила мать и всплакнула. − Изведут его совсем!

Айкин лег на бок, завернув подушку так, чтобы она закрыла второе ухо. Полежал с кислой миной с полчаса и стал засыпать...

Наутро Либер Айкин проснулся, смачно зевнул и потянулся. Художник в полудреме улыбался, пребывая в предвкушении своего любимого завтрака, состоящего из яичницы всмятку с кусочками бекона и хрустящим ломтем хлеба. Открыл глаза...и вскрикнул. Вокруг была не его спальня, а некое пустое помещение с белыми стенами, белой дверью, окошком, в которое пробивались яркие солнечные лучи, и кроватью.

− Зина... Зина! − Позвал свою благоверную Айкин.

Дверь в комнату медленно отворилась и вошла его старшая дочь:

− Не кричите, папенька. Мама сейчас на кухне. Готовит Вам завтрак. − И положила на его кровать верхнюю одежду.

− Где мы? Что случилось?

− Мы уехали из нашей Средневековой страны сталинистов в самый свободный для искусства край на всем белом свете...

"Странно, почему я ничего не помню?" − подумал Либер Айкин, почесав затылок и вдумчиво нахмурив брови. Он надел рубашку, брюки и пиджак, снова сел на кровать и обхватил руками голову. Затем встал, подошел к окну и сквозь яркие солнечные лучи попытался разглядеть улицу. Прямо напротив окна на билборде висела реклама выставки современного искусства, на которой была изображена абсолютно голая женщина.

− Ого! − удивленно проговорил художник и поднял очки на лоб.

Затем он взглянул на прохожих, которые еще больше его поразили: они все были с вычурными разноцветными прическами в странных и абсолютно разных одеждах: кто-то шел полуголый, кто-то в первобытных шкурах, кто-то был с чересчур обильным количеством пирсинга.

"Вот это да! Вот это свобода!" − воодушевленно подумал Либер Айкин и оживленно выбежал из комнаты, даже не позавтракав и не умывшись. Он очутился в длинном коридоре, в конце которого была открытая на улицу дверь. Он рванул туда...

Уже через мгновение он шагал по оживленной улице, радостно наслаждаясь абсолютной свободой искусства вокруг.

Через метров пятьдесят он обратил внимание на стеклянную витрину. Там было отчетливо видно, что в здании стояли обычные скамейки, на которых спали ужасающего, неухоженного вида бродяги, запах от которых пробивался далеко за пределы помещения. Вокруг них стояли фотографы, журналисты, богемного вида дамочки, и все обсуждали и фотографировали бедных спящих бродяг. Айкин поднял взор наверх: над витриной была надпись крупными буквами "Оригинальная выставка "бомж-стайл". В этот момент один из бродяг проснулся, громко высморкался на пол, и снова закрыл глаза в пьяном полудреме. Все зрители в этот момент зааплодировали. Дамочка с красным пером на шляпе похвалила автора выставки:

− Браво! Браво! Это так оригинально! Хо-хо-хо.

Ее поддержали, что еще больше вдохновило Либера Айкина.

− Вот это я понимаю! Полная свобода, − наш герой тоже поаплодировал с улицы столь современной и оригинальной выставке, − полное самовыражение!

Айкин зашагал дальше, то и дело ловя на себе насмешливые взгляды. "Что не так?" − нервно думал он, пока к нему не подошли два странных человека. Один был с полностью татуированным лицом, рогами и раздвоенным как у земноводного языком, а второй был в гриме и женском платье.

− Ты откуда такой взялся, лопух? − Спросили его странные люди, посмеялись и пошагали мимо, держась за руку.

"Хамы везде найдутся! Даже в этом идеальном обществе..." − подумал наш герой.

Через пару минут ему повстречалась уличная выставка "Ты целуй меня везде, девяносто мне уже". Вдоль тротуара стояли абсолютно голые пожилые люди, притом, некоторые из них опирались на трость, а нескольких поддерживали более молодые люди, видимо, авторы выставки. Проходящие мимо взрослые и дети останавливались около уличного перфоманса, улыбались, фотографировались и хлопали. "Вот это я понимаю − здоровое и современное общество", − подумал Айкин.

Не успел наш герой передвинуться на километр, как наткнулся на огромный выставочный зал. Двери были открыты, и сквозь них шла толпа веселых людей: все смеялись и пребывали в прекрасном настроении. Художник потер руки и вошел внутрь.

На первом же этаже по обе стороны находились отдельные комнаты с прозрачными стенами. В первой он увидел выставку кусков сырого мяса. Высокий человек в длинном фраке и шляпе-цилиндре, наверное, автор сего творчества, надменно говорил в камеру журналистам:

− Таким образом я хотел показать, что все люди - мясо. Как и свиньи. На мой взгляд, мы ничем не отличаемся...

Толпа взбудоражено захлопала ему, часть потянула к нему бумажки для автографов.

В следующей комнате наш герой увидел двух целующихся гомосексуалистов, а еще через две − человека, справляющего малую нужду прямо на пол выставочной комнаты. Автор, покуривая сигару, отвечал на вопросы журналистов:

− Этим я хотел выразить протест глобальному потеплению. Уровень воды в океане поднимается, поэтому я демонстрирую жидкость...

Айкин немного скривился и спешно проследовал вперед. Дальше шла лестница на второй этаж. Он медленно по ней поднялся и продолжил свою экскурсию. Сразу же на глаза попалась выставка клизм, в следующей комнате проходил эротический спектакль, а по другую сторону в это время висели неприличные карикатуры на всех великих деятелей истории.

Либер Айкин лишь под вечер вышел из крупного выставочного зала. Вдохновленный полной свободой творчества отправился домой, купив по пути холст и краски. Сегодня он не будет спать, он будет творить на благо неограниченного самовыражения!..

Наутро он был очень доволен! Картина получилась что надо! Настоящий сюрреалистический абстракционизм! Не зря он всю ночь боролся со сном, литрами попивая кофе. Снова забыв позавтракать, отправился в большой выставочный центр, ничего вокруг не замечая.

Запыхавшийся вбежал во внутрь и постучал в дверь с надписью "Деректор". Ошибка была преднамеренной: директор не хотел прослыть банальным и тоже самовыражался.

− Здравствуйте! Я художник Либер Айкин. Я принес картину на выставку! Вот. − Он положил ее на стол директора. − Всю ночь писал.

− Здравствуй, − зевая, сказал "деректор", даже не посмотрев на полотно, − мы ее повесим. Мы все вешаем.

− Ну Вы хотя бы посмотрите, пойдет ли. − Смущенно отвел глаза Айкин.

− Не переживайте, у нас любое пойдет. − Директор был упрям, и так и не глянул на картину. Как будто специально.

Либер Айкин пожал плечами и вышел из кабинета "деректора". Направился домой, по пути посетив еще несколько шокирующих выставок современного искусства: пуха из пупков, ушной серы и выпавших волосков.

На следующий день он снова отправился в большой выставочный зал по вполне уже привычной дороге. Пребывая в бодром настроении, он проследовал в кабинет директора:

− Привет всем свободным людям! − Расплывшись в доброй улыбке сказал он "деректору".

− А, это Вы. Картину Вашу мы уже повесили, и знаете, она имеет успех.

− Ух ты!

− Да-да. - Улыбнулся директор. − Впрочем, у нас все имеет успех. В нашем свободном обществе любое искусство имеет высокую цену…

Они вышли из кабинета и проследовали на второй этаж. Там директор завел его в один из залов. Внутри был очень неприятный запах, летали мухи и ползали черви. При этом там было много людей, в том числе с фотоаппаратами и видеокамерами. Либер Айкин увидел свою картину на стене и был шокирован: его произведение искусства, над которым он трудился всю ночь, старательно подбирая с помощью палитры цвета и оттенки, висело между использованной туалетной бумагой и пустым полотном, на котором были лишь раздавленные мухи. Рядом с этим стоял длинноносый задумчивый человек с дуршлагом на голове, автор полотна с раздавленными мухами. Художник ринулся к нему:

− Это что еще за фокусы?!

−Ах, оставьте меня, дядечка. Я так вижу. Я так творю!

Свобода свободой, но все же не выдержал Либер Айкин и громко крикнул:

− Это возмутительно! Это настоящее издевательство! Почему моя картина висит рядом с этими глупостями?!

Все вокруг замерли, возмущенно выдохнули и озлобленно посмотрели в его сторону.

− Охрана! − "Деректор" выбежал из зала. − Охрана! Здесь какой-то псих пришел и пытается сорвать нашу свободную выставку!

К Либеру Айкину подбежали два культуриста, схватили под руки и просто вынесли крыльцо, выбросив из здания выставочного зала на улицу.

− Я буду жаловаться! − Крикнул художник, встав и отряхнувшись.

Домой шел грустный. В этот день он снова жаловался своей жене и дочерям на искусство. Только на этот раз на его чрезмерную свободу, когда любую чушь тащат в выставочные залы.

На следующий день он снова решил пойти в большой выставочный зал, только на этот раз с целью забрать свое творение. "Это ниже моего достоинства, − думал он. − Моему творчеству не место среди всей это грязи".

Так бы и думал всю дорогу, пока его мысли не оборвал огромный билборд с левой стороны дороги: на нем была изображена абсолютно голая женщина с головой...Либера Айкина. Он, недолго думая, побежал в выставочный центр, ворвался к "деректору" и полез к нему с кулаками. Тут же вбежала охрана и сильно его избила…

Оклемался художник лишь в машине полиции у входа в зал. Вокруг него собралось много людей, которые скандировали "Позор! Позор!", некоторые выкрикивали, что он "проклятый консерватор", "моралофаг", и, что казалось самым обидным для его ранимой души, "сталинист" и "человек из Средневековья".

Подбежали активистки "Фемен" и стали требовать посадить Айкина в тюрьму, обвинять в диктаторских замашках. Заумного вида профессор спокойно объяснял всем присутствующим, что они столкнулись с врагом цивилизованного мира, современного искусства и самовыражения. Профессор обещал, что такие люди встречаются крайне редко, а скоро их и вовсе не станет. Они не вписались в новый свободный мир, а пока их место в тюрьме. Вдруг полицейская машина завелась и поехала. Либер Айкин громко закричал:

− А-а-а...

...Проснулся в холодном поту. В ужасе открыл глаза, вскочил и стал осматриваться вокруг. Он снова оказался в своей комнате, на этот раз у себя дома. "Фу, приснилось", − подумал он и облегчено вздохнул. В комнату вошла дочь и ласково сообщила:

− Доброе утро, папочка! Тебе звонили из культурного ведомства, спрашивали, почему ты не пришел на работу.

Он громко рассмеялся, обнял и поцеловал дочку, бодро оделся, съел за обе щеки свой любимый завтрак и бодро пошагал по улице. Пусть гораздо более серой и однообразной, чем во сне, но такой доброжелательной и любимой.
С тех пор он никогда не жаловался за ужином своим домочадцам о цензуре, а на заседаниях Совета по культуре стал главным активистом.

via