Ехидный Douglas: Французский выбор, французский путь

Не ручаюсь за дословную, 100%-ую точность диалогов в этом рассказе, поскольку с тех пор прошло почти десять лет. Но полностью ручаюсь за смысл и атмосферу. Именно так всё и было на самом деле.

Уже очень давно заметил за собой нездоровый, странный, даже болезненный интерес к событиям в Франции.

И очень давно пытаюсь выразить этот интерес словами. И опять не знаю, с чего начать. Потому что по какой-то неясной мне самому причине думаю о Пятой Республике почти так же тепло, как и о России. Хотя по-французски едва ли вспомню две десятка слов.

Но сколько этих слов мы знаем в русских переводах Мольера, Жюля Верна, Буссеннара, Готье, Гюго, Дюма, Дрюона, Мопассана, Бальзака и Пруста! Мериме , Аполиннера и Жака Превера! И сколько мелодий Пиаф, Матье, Мориа, Азнавура, Далиды, Адамо и Брассанса донеслось до нас оттуда легко и ненавязчиво, и улеглось навеки, приобщив и на всю жизнь привязав нас к Великой культуре.

Поколение за поколением наши страны жили "в унисон", назло расстояниям и переменам политической погоды. И нам, "скифам и азиатам", наверное, как никому другому в мире, были веками понятны даже самые потаённые движения и мысли старой и доброй Европы, символом которой для нас всегда и прежде всего была Франция.

И сколько раз мы вглядывались в лица случайно встреченных французов, пытаясь отыскать в них лукавые и умные глаза д'Артаньяна, увидеть тень сурового Ришелье, разглядеть простое, как космос, изящество Мадам Коко или нескладную, неловкую, но стальную непреклоность де Голля.

Те, кто бывал во Франции, знают, с какой неохотой французы говорят по-английски, и как трудно бывает найти там человека, сносно изъясняющегося на этом языке. Особенно за пределами Парижа и других крупных городов. Нелюбовь ли это к старинным врагам-соседям на той стороне пролива, или, наоборот, преданная любовь к языку Ронсара и Лафонтена - не знаю. Но к языковым трудностям я был готов заранее и не могу сказaть, что меня это очень расстраивало.

Поэтому я с лёгкой душой сел на вокзале Ватерлоо в Лондоне на поезд до Парижа, пулей промчался под Ламаншем и через три с небольшом часа уже выходил на Северном вокзале, памятнoм по прошлым приездам сюда.

А ещё через пару дней, изрядно утомлённый чудовищным количеством африканцев и арабов, фантастической грязью в самом центре города, каким-то новым, невиданным ранее "криминальным духом", витавшим, казалось, буквально везде, а больше всего - предупреждениями знакомых о том, где не надо гулять в одиночку, особенно с наступлением сумерек, сел рано утром на автобус в Монпарнасе и уехал в Блуа, старинный средневековый городок примерно в 200 километрах на юг от столицы. Через два часа прибыл, выпил чашку кофе со знаменитым круассоном и отправился бродить по узеньким мощёным улочкам, помнящим звон шпаг Франциска Первого, миндальные запахи роковых угощений Екатерины Медичи и ароматы фиалкового саше Людовика XIV.

А ещё через некоторое время, оказавшись на какой-то из боковых улочек, довольно далеко от центра, вошёл в небольшое кафе, похожее скорее на придорожный трактир, в полуподвале двухэтажного дома, сложенного из грубо обработанного серого камня, похожего на песчаник, по виду такого же древнего, как и сам город.

В небольшом зале никого не было.

Hа звук входного колокольчика немедленно появился хозяин заведения в белом, до пят фартуке, невысокого роста круглолиций, приветливый и (о чудо!) отлично говоривший по-английски.

Иностранца он опознал во мне безошибочно, поэтому тратить время не стал:

-Желаете перекусить, сэр? Прошу вас!

И он указал мне на столик под окном, выходившем прямо на тротуар.

- Да, спасибо! Принесите что-нибудь вкусное и не слишком заоблачное, если можно. И - кофе.

Хозяин исчез и через несколько минут появился с тарелкой, полной картошки фри и гамбургером. Кофе в традиционной белой кружке испускал горячий душистый пар.

Увидев принесённую еду, я вытаращил глаза.

- Что-нибудь не так, сэр? - вежливо осведомился француз

- Да, кое-что явно не так, сказал я совсем разочарованным голосом, - это МакДоналдс? Если так, то я ошибся. Извините!

И, вставая из-за стола перед явно разочарованным хозяином, не удержавшись добавил:

- Не везёт мне! В Париже два часа пытался найти музей-квартиру Александра Дюма, но не только люди на улице, но даже в полицейском участке мне сказали, что с трудом знают, кто это и не имеют представления, где это.

А здесь меня кормят картошкой фри, как в Бургер Кинге. Что случилось с Францией?

- С Францией случилось то же, что и со всеми остальными, сэр! Мы идём к чёрту! Вы ожидали чего-то другого?

- Я ожидал утку с апельсиновым соусом, чёрт бы eё взял! И стакан хорошего вина!

Кажется, я не сдержался и улыбнулся.

- Оля-ля! - развёл руками хозяин, - здесь это сегодня никто не купит. Очень дорого, сэр.

- А туристы?

- Их всё меньше и меньше, во Францию сегодня едут не очень охотно... И он замялся, явно не зная, как продолжить.

- Я понимаю, не мучайте себя объяснениями, я ведь сказал, что только что приехал из Парижа и знаю, что там делается.

- Ну вот! - трактирщик был явно доволен, что я сам озвучил то, что в толерантной и демократической Франции с некоторых пор стало запрещено произносить.

- Вы англичанин или американец, сэр? - меняя тему, спросил он

- Нет, я русский.

- О! А почему вы говорите по-английски?

- Я с удовольствием перейду на русский, если вы не против, - я снова улыбнулся.

- Нет, - в свою очередь улыбнулся француз, - это за пределами моих возможностей, - лучше по-английски.

Мы обменялись ещё парой фраз, я коротко поведал общительному хозяину кафе о своих впечатлениях от этой поездки, пояснил, что Франция, французская история и французская культура едва ли не каждому второму русскому близки почти так же, как и история и культура собственной страны и уже собрался уходить, так и не прикоснувшись к еде, когда хозяин, заметив это, вдруг сказал:

- Вы ещё долго пробудете в Блуа?

- До вечера, потом вернусь в Париж.

- Вы не могли бы зайти часов в 6-7 вечера? Мы не привыкли, чтобы от нас уходили голодными, понимаете? Если вы придёте - вам понравится. Обещаю вам!

- Я зайду, спасибо!

Вечером, изрядно проплутав, прежде, чем снова найти это маленькое кафе в стороне от туристических троп, я с аппетитом ужинал бесподобно вкусным супом из помидоров с сыром и тушёной уткой, запивая еду красным вином при свете свечи, заботливо поставленной на столик. Правда, апельсинами моя утка не пахла, но соус был действительно отличный, тонкий и ароматный, а вино - тёмным, насыщенным и немного терпким, которое я по совету хозяина немного разбавлял водой из графина тут же на столе.

Посетителей было немного. Хозяин что-то делал за стойкой небольшого бара, то протирая стекло, то поправляя бутылки и тарелки, аккуратно сложенные стопкой. Периодически он поглядывал на меня, пытаясь понять, нравится ли мне еда. Я показал пальцы, сложенные кружком:

- Всё отлично!

Француз был зримо рад.

- Спасибо! Это было действительно очень вкусно! Сколько с меня?

- 25 евро! Я вычел из стоимости деньги, которые вы заплатили днём за еду, которую не ели. Мы хоть и французы, но мы не парижане! Передайте привет России, сэр!

И прибавил, глядя мне прямо в глаза:

- Спасибо, что любите Францию, сэр.

И я уехал обратно в Париж, а потом в Лондон, и, спустя три или четыре дня вернулся в Санкт-Петербург.

Это было в 2008 году. С тех пор я не был во Франции и не уверен, буду ли там ещё.

Сегодня, наблюдая за бурными французскими президентскими баталиями, я точно знаю, за кого голосовал тот мой давний знакомый хозяин маленького кафе в Блуа.

За Ле Пен, конечно.

Ведь ему, как и мне самому, было до слёз жалко Францию.

Но победит, скорее всего, Макрон, которому её совсем не жаль.

И великая страна, быть может, первой из европейских держав, придёт, наконец, туда, куда она шла на всех парах ещё 10 лет назад на глазах беспомощного провинциального трактирщика - к чёрту!

Вместе со всей Европой.

via