Россия, которая еще будет
Начальник районного отдела по обеспечению установленного порядка деятельности судов, советник юстиции Кречет, самый несчастный человек на свете, вышел из маршрутки у КПП «Валуево-2» в десять утра. Стеклянная коробочка на колесиках, еле слышно жужжа, заехала в ворота и скрылась на территории, а Кречету, простому смертному, туда было нельзя, пока не представится лично и его не внесут в базу гостей.
Крупный мужчина с прической ежиком, он был одет в «полевую форму номер два», то есть элегантный черный костюм при белоснежной рубашке с галстуком, и смотрелся во всем этом довольно нелепо, словно диверсант, проваливший задачу прикинуться агентом похоронного бюро. Выдавали Кречета форменные ботинки и затемненные очки. Ботинки позволяли хоть сейчас ввязаться в боевые действия, а очки были тактические – не тот эрзац, что продается на каждом углу и представляет собой бытовой комплекс дополненной реальности с брутальным дизайном, – а настоящие военные, у которых дужки набиты дорогой электроникой и стекла держат пулю от мелкашки. Такие очки носят те, кто получил их вместе с погонами или классным чином и кому они действительно необходимы по службе.
В остальном советник юстиции Кречет выглядел мирно и смирно, даже смиренно, а при ближайшем рассмотрении – заморенно, будто на нем всю ночь черти скакали по пересеченной местности.
Вздумай кто сейчас подслушать его мысли – оказался бы, мягко говоря, удивлен. Кречет на ходу размышлял о том, что сегодня весь день рыть могилы и хоронить будут вручную; не факт, что некоторые от этого поумнеют или хотя бы задумаются о своем поведении, но совершенно точно затрахаются; так им, сволочам, и надо.
Увидав, как самый замученный человек на свете через силу пихает себя в дверь, фэсэошники сразу преисполнились сочувствия и заволновались.
– С вами все в порядке, советник? Какой-то вы бледный.
– Спасибо, жить буду, – буркнул Кречет.
– Давайте мы в поликлинику свистнем, а? Они мигом прибегут и вас посмотрят. У нас тут отличная поликлиника…
– Все нормально. Я просто с кладбища, – объяснил Кречет и бросил сумку под сканер.
В сумке бумкнуло и лязгнуло.
– А-а… Примите наши соболезнования.
– О да! – невнятно отозвался Кречет.
Фэсэошники просветили его имущество (дистанционный шокер-автомат, два запасных магазина к нему, складная дубинка, набор газовых баллонов на все случаи жизни, наручники, гидратор, недоеденный бутерброд, папка с бумажными документами), переглянулись и явно хотели пошутить: мол, веселые похороны у вас. Но, воспитанные ребята, пересилили себя и молча налепили на сумку яркий стикер «проверено».
Кречет был им почти благодарен за эту сдержанность.
– Тогда мы обязаны вас проинструктировать…
– Бабушку свою инструктируй, – вдруг без видимой причины обозлился Кречет. – При появлении в поле зрения государственного чиновника категории «А» и выше держать руки на виду и избегать резких движений. Для облегчения работы системы и во избежание эксцессов распознавания обеспечить идентификацию… – Он отстегнул с пояса служебный значок и повесил на нагрудный карман пиджака. – На сходящихся курсах – сбавлять шаг вплоть до полной остановки… И улыбайся, смерд, они это любят! Ну, что я забыл?!
Фэсэошники снова переглянулись. Когда у тебя на глазах впадает в тихое бешенство офицер силовой поддержки судебных приставов, значит, у него выдался редкостно поганый денек на его вредной по умолчанию работе.
[…]
– Здравствуйте, Ваше Превосходительство, – сказал Кречет. – Ну какой я спаситель. Мое дело маленькое. Советник Кречет, районный отдел УПДС, следую к месту исполнения, домовладение пятнадцать.
– Мы вас проводим, – решил Президент и уверенно двинулся в глубь квартала. Кречет пристроился рядом, а собака заняла место поближе к сумке. В отдалении прыгали с ветки на ветку дроны охраны, и что-то мелкое ползло по газону, прячась в траве. Так и подмывало наступить на него как бы случайно от всей души, до хруста, а потом рассмотреть поближе, но, увы, форма одежды у Кречета неподходящая. Оно ведь будет отстреливаться, пока не захрустит. Форму номер четыре надо для таких экспериментов.
– Ну, как вам тут? Волшебно, не правда ли? – спросил Президент. – Честно говоря, я понимаю, отчего некоторые не хотят уезжать. Но ситуация зашла в тупик и стала просто невыносимой.
– Полностью согласен.
– Лично у меня в голове не укладывается, о чем он думал. Казалось бы – позвали тебя на госслужбу, ты оглядись и прибери за собой. Чтобы в соцсетях остались только котики и цветочки… Все так делают! Ведь ясно, что, будь ты хоть ангел во плоти, у тебя появятся враги, которые станут искать малейшую зацепку в твоем прошлом. Его должны были поймать на неуместных высказываниях – и поймали. Но тогда получается, что министром культуры служил человек ладно бы сомнительных моральных качеств, так еще и полный идиот!
– Прогрессивный режиссер! – произнес Кречет с выражением.
– Так надо было, – сказал Президент, будто извиняясь. – Назначили, исходя из сугубо деловых качеств. Кто же знал, что бывшие коллеги раскопают в его прошлом такие перлы – хоть святых выноси… А вы, кажется, не очень любите театр?
– Не люблю идиотизма, простите великодушно.
– Ну, с влиянием идиотизма на государственное управление мы вроде бы покончили. У нас же теперь буквально все на блокчейне.
– У нас на кладбище тоже сплошной блокчейн, а хренли толку! – ляпнул Кречет.
– Э-э… простите? У вас на кладбище?..
– Я там живу. Долго объяснять, не обращайте внимания.
Президент уставился на Кречета во все глаза, едва заметно склонив голову, чуть-чуть исподлобья. Очень характерное движение; гражданские, как правило, не в состоянии от него отучиться, да им и не надо. Даже наоборот, это знак вежливости: даю понять, что я тебя читаю.
Очков он не носил; госслужащим высшего ранга вживляют специальный чип куда-то в пустое место внутри головы. Еще у фэсэошников такие чипы и у разведки. Очень удобно и неприлично дорого.
Чиновник с допуском «А+» мог читать простого советника буквально как открытую книгу… но, в случае Кречета, увидел там фигу.
– Ничего не понимаю, – озадаченно пробормотал Президент. – Не вижу никакого кладбища. Вижу только выговор сегодня утром…
– А-а, это за могилу. У меня ночью боец в могилу упал, и его чуть не зарыли. Ну и наши перестреляли там всех нафиг. А выговор – за сон на посту. Не мой, конечно, а того бойца.
– Вы шутите, что ли? Или хотите от меня отделаться?
– Да боже упаси, Ваше Превосходительство. Понимаете, мой отдел временно покинул информационное поле. Но остался в правовом, честное слово. Мы не нарочно, так получилось. Чисто ради успеха операции.
– И при чем тут блокчейн?
Кречет слегка замялся.
– Ну, это мое личное мнение, но… Мы с блокчейном однажды допрыгаемся, – сказал он. – Распределенный реестр сам по себе отличная штука. Но свобода для злоупотреблений, которую он дает…
– Извините?..
– Докладываю. Вот есть у нас электронная бюрократия, открытая и прозрачная. Нигде теперь не смухлевать, ничего не подделать, каждый рубль на виду, конец откатам, красота. Но человеческий фактор никуда не делся. Его просто выдавило из бюрократии в другую плоскость. И он там отлично себя чувствует. Это как киберпреступность. Раньше она была делом хакеров, прямо искусством. А сейчас киберпреступник это парень с паяльником. Он приходит и вежливо просит отдать ему хэш, иначе паяльник окажется у вас в заднице. Вот и весь блокчейн… Теперь возьмем безумные тексты министра, которые он писал десять лет назад якобы ради выпендрежа перед интеллигенцией. Эпатировал и хулиганил, весь из себя прогрессивный. Чистой воды человеческий фактор. Ну и как вам блокчейн помог узнать, что министр… э-э… мужчина со странностями? Да никак. Это всплыло, только когда наш красавец рассорился с другими такими же, и те вдруг стали очень правильные и начали орать, что министр педофил, садист и кто-то там еще… Он погорел на человеческом факторе – на чувстве безнаказанности, к которому привык, когда был режиссером и не отвечал за слова… А блокчейн вообще ни при чем. Только грабить и красть стало проще.
– Вот, значит, что у вас говорят… – протянул Президент. – Спасибо. Буду думать. Это… Это поучительно.
Они шли вдоль линии коттеджей, и самый обаятельный человек на свете успевал попутно улыбаться и махать детям и домохозяйкам, но теперь это был еще очень задумчивый человек.
Собака, потеряв надежду на бутерброд, то и дело убегала здороваться и возвращалась, жуя. Пару раз хозяин вяло давал ей по шее, а один раз даже показал кому-то кулак, но это не помогало.
– Мы с блокчейном на кладбище боремся, – добавил Кречет. – Мы против него выдумали наш русский народный блокчейн.
– Я поэтому ничего не вижу? Потому что вы каким-то образом…
– Ага. Говорю же, ушли из информационного поля. Спрятались. Если честно, мы сначала хотели с интернетом побороться, чтобы уж сразу, бац – и на всем кладбище не то что блокчейна, а никакой жизни нет! – брякнул от души Кречет. – Но постеснялись трогать ретрансляторы… Понимаете, вопрос не в том, как открывать информацию! Открыли уже, дальше некуда. Кто угодно видит что угодно. А всегда ли это хорошо? Теперь вопрос в том, как закрывать информацию! В идеале – чтобы данные поступали как положено и куда положено, но из них не складывалась информация, пока мы не разрешим. Доступно объяснил?
– Кажется, да…
– Вот и славно.
Кречет умолк, чувствуя себя одновременно выжатым лимоном и полным кретином.
Не говорят так с Президентом.
Но когда у тебя ночью человека едва не зарыли, становится все равно.
И в конце концов, мало кому выпадает удача чисто по-человечески высказать, что наболело, первому лицу государства. Может, это обаятельное лицо немного задумается. А там, глядишь, даст поручение, и начнется подвижка в сторону здравого смысла. Мы же в целом неплохо продвинулись. Только делаем это странными зигзагами, никогда не прямо. Наверное, у нас такой менталитет.
Президент молчал, глядел под ноги и как-то недобро сопел.
– Ладно, – сдался Кречет. – Докладываю про кладбище…
С кладбищем получилось неординарно и даже в некотором смысле живенько. Суровая реальность, бьющая прямо в лоб. За кладбище отвечало МГУП «Память», а параллельно там орудовало ООО «Память», которое хоронило на коммерческой основе. Все работало четко, как часы. Две структуры взаимодействуют, роботы копают могилы, принтер выпекает памятники, фирма вяжет веники… то есть венки. Денежки текут рекой. Но потом муниципалы что-то не поделили с коммерсантами. Никто так и не смог выяснить, что именно. По документам полный ажур, все прозрачно, ни одной сомнительной копейки. Черт знает, в чем была причина конфликта, но в один прекрасный день МГУП «Память» вдруг стало всячески мешать ООО «Память» нормально хоронить. Муниципальные роботы начали закапывать могилы, вырытые коммерческими роботами. А за каждым роботом по кладбищу ходит человеческий фактор – четверо с лопатами. Начались драки с применением садового инвентаря. Следом – механическая порча роботов, хакерство и попытки угона. Мелкие акты вандализма на захоронениях – так, чтобы не попасть под уголовку…
– …А потом они закрыли ворота и перестали впускать на кладбище чужие катафалки.
– Это как?!
– Это на замок. Висячий, амбарный.
– Да что вы говорите…
– Я не говорю, я там живу безвылазно уже месяц всем своим отделом по форме одежды номер четыре. Это когда мы в бронескафах и с автоматами. Картинка та еще. Страх и отвращение на кладбище.
– А вы-то как туда попали?
– По решению суда. Обеспечиваем невоспрепятствование.
– Не-вос…
Кречет усмехнулся. Он тоже к этому слову не сразу привык, а теперь – ничего, прямо от зубов отскакивает. Когда дошло до нападения на похороны… Ну, не совсем так. Сначала очередная драка на лопатах случилась прямо при захоронении, и скорбящие родственники не остались в стороне. Перевернули гроб, уронили покойника в могилу, офигачили крестом по черепу ритуального работника, сломали крест… А потом неустановленные лица стали бросать кирпичи в катафалки по дороге к кладбищу. Терпение у ООО «Память» лопнуло, коммерсанты подали в суд. И судья вынес постановление: Федеральной службе судебных приставов «обеспечить невоспрепятствование осуществлению захоронений». А что он еще мог вынести?.. Пристав-исполнитель взял документы и отправился на кладбище, наивно думая, что сейчас заставит директора расписаться, и на этом все кончится. Получил лопатой по лбу от неустановленного лица…
– Стоп, а почему они все – неустановленные? – встрепенулся Президент.
– Верно замечено, Ваше Превосходительство. – Кречет выдержал паузу. – У этих парней свой блокчейн. На них в полиции много данных, но не будет никакой информации, пока не поймают физически, руками.
– Нелегалы?
– Конечно. Русский не станет бить лопатой государственного человека при исполнении. ФМС проводит на кладбище облаву с паркуром и фейерверком раз в квартал. Через неделю эти гробокопатели уже все новые, а ФМС не может там прописаться. Наверное, потому что у него нет постановления о невоспрепятствовании. Между прочим, это мысль!.. В общем, когда там ошарашили пристава – тогда позвали нас. Не сочтите за издевательство, но как тут можно было применить средства распределенного реестра?
– А вы, однако, язва, советник.
– Наболело, – объяснил Кречет. – У меня в каждом автобусе едет вооруженный сотрудник. И садится он в катафалк не у кладбища, а еще в городе. Мы-то сами теперь невидимки, но трекинг на машинах отключить не можем, это незаконно. А муниципалы его отслеживают и нападают по дороге. Вчера был первый спокойный день. Ребята думают, что мы победили, но я считаю, расслабляться рано. Возможно, противник еще не сломлен и взял паузу для пересмотра стратегии. Он, зараза, хитрый… Нет, объективно есть успехи. Драки на лопатах мы, кажется, прекратили. Чуть что – набегаем и колотим дубинками всех, и правых, и виноватых, им это очень не нравится. А вот с роботами просто беда…
Да, с ними и правда нехорошо вышло.
Робот копает могилу начерно за десять минут. Люди с лопатами приводят ее в товарный вид. Они же вручную подравнивают холмики. Ну и вообще следят, чтобы робот не накосячил в буквальном смысле. Чтобы ровненько было и аккуратненько.
Потом ушлые муниципалы влезли в прошивку и чего-то там намудрили. Поэтому в свободное время роботы самостоятельно шатаются по кладбищу, ищут свежевырытые могилы конкурентов и закапывают их. Готовность могил контролируют с воздуха дроны. Иногда люди успевают заметить, что чужой робот пошел явно не туда, бегут к могиле и отгоняют диверсанта. Но кладбище большое, и роботам есть где разгуляться. По дронам с земли стреляют из пневматики. Дроны падают. К ним снова бегут люди, одни – чтобы починить, другие – чтобы доломать. И на весь этот дурдом площадью два квадратных километра – шестеро бледных от усталости приставов районного отдела по обеспечению установленного порядка деятельности судов. А как стемнеет, их сменят другие шестеро, и начнется вовсе триллер. Адские черные монстры будут ночь напролет бродить среди могил, наводя ужас на все пока еще живое, включая друг друга.
Монстры черные не только буквально, но даже метафизически, их плохо видно глазами и нельзя отследить через интернет. Личные модули распознавания обесточены, а пассивные метки заклеены лентой, поглощающей сигнал. Монстры ходят бесшумно и появляются вдруг, пугая до одури злодеев с лопатами и раздавая пинки роботам. Они так выполняют постановление суда – невоспрепятствуют.
По состоянию на вчерашний день невоспрепятствование достигло наконец-то заметного успеха: противник выдохся. Он делал ставку на диверсантов, набегающих внезапно, и рассчитывал, что судебные приставы станут за ними впустую гоняться, распыляя силы. Некоторое время так и было, а потом Кречет понял, что его людей отслеживают, и резко сменил тактику. Волшебное превращение сотрудников УПДС в ниндзя, которые сами набегают так внезапно, что пикнуть не успеешь, и нещадно всех дубасят, сильно деморализовало вражеский личный состав. Противник кое-как подрыгался еще неделю, был неоднократно бит – и оставил поле боя. Вчера он не бросил ни одного камня в катафалк, держал ворота открытыми, не тронул чужих могил и даже памятника не повалил. Кречет насторожился и потребовал удвоить бдительность.
[…]
На следующем перекрестке Президент остановился.
– Мне бы хотелось… – начал он. – Нет, давайте по-другому. Я дам поручение, чтобы ждали сигнала. Когда закончите эту вашу суперсекретную операцию на кладбище, позвоните в мою приемную. Хочу узнать подробности от вас лично.
– Так мы составим отчет. Там все будет.
– Из отчета кто-нибудь сделает выводы?
Кречет пожал плечами.
– Надо, чтобы сделали, – сказал Президент строго. – Поэтому обязательно звоните. И потом, я вообще хотел бы продолжить и развить наше знакомство… Ох, Дональд, ну ты нашел место!..
Пока они разговаривали, собака присела и отложила на газон перед коттеджем аккуратную коричневую личинку. Как любой нормальный собаковод, Президент осмотрел ее, буркнул: «Ну, ничего, даже неплохо…», жестом фокусника извлек непонятно откуда специальный пакетик и с ловкостью, свидетельствующей о богатом опыте, запечатал в него собачьи отходы. И застыл с пакетиком в руке, к чему-то прислушиваясь.
– И нашел же ты время, Дональд… – Он огляделся по сторонам. – М-да… Послушайте, советник, мы ведь друзья? Окажите дружескую услугу. Ко мне тут приехали. А у нас на улице сняли все урны, их будут менять, и по дороге к дому совершенно некуда это выбросить. Если я появлюсь с этим в руках, может выйти… э-э… недипломатично и еще анекдотично, что намного хуже. А вы пойдете к пятнадцатому, у вас по пути будет контейнер. Сделайте одолжение. Тут герметично запечатано.
Кречет снова пожал плечами и взял пакетик.
– Да ладно, – сказал он. – Не проблема.
– Только поймите меня правильно, это не…
– Мне после кладбища все нравится и все правильно, – заверил Кречет. – Не знаю, о чем вы, но это – не.
– Спасибо. Тогда я жду вашего звонка. До свидания. Пошли, Дональд, засранец ты этакий!
Кречет проводил взглядом своих новых знакомых, пожал плечами в третий раз и направился к домовладению пятнадцать.
Контейнера по пути не было. Кречет меланхолично сунул пакетик в сумку.
Почему бы и нет.
[…]
– Я тут подумал… – начал Кречет. – Это со мной бывает, да. Нашим машинам чего-то не хватает. Например, пулемета на крыше. Прицеп с виселицей тоже неплохо. А лучше – крест и кучу дров. И надпись вдоль борта: «Инквизиция»!
Маша покосилась на Кречета с подозрением.
– Да ты оцени идею! О том, что инквизиторы вообще следаки и никогда не казнили никого, у нас знают только юристы, им это рассказали в институте. А народ-то не в курсе. И любой ответчик, увидав такую развеселую машинку, сразу осознает, что пора отвечать за свои прегрешения! Ох, я бы на кладбище заехал. И устроил там… Приведение могильщиков к покаянию.
Там дальше еще много всякого из прекрасной России будущего. Это Олег Дивов, рассказ «Особый район Москвы».
genplanmos.ru/gorod_2100/osobyy_rayon_moskvy/
Рассказ выложен Олегом для бесплатного свободного чтения, ну а я, как законопослушный хрен, перепечатал из него в целях ознакомления фрагмент не более 20% объема текста.
Комментариев нет: