Иностранный легион сталинской индустриализации

Думаю, что именно сейчас — когда отношения с США достигли дна и начали копать  — стоит вспомнить времена, когда всё было чуть иначе:

В беседе с американским послом А. Гарриманом Сталин признал, что две трети всех крупных промышленных предприятий СССР были построены с помощью или при техническом содействии США. Участие американцев в индустриализации первой страны Советов, размах сотрудничества и оперативность впечатлили тогда весь мир, независимо от политических предпочтений и степени предвзятости наблюдателей.

В мае 1929 г. автомобильный король Америки — отец конвейера — Генри Форд подписал с СССР договор о технической помощи, а уже 1 февраля 1930 г. на базе фабрики сельхозинвентаря «Гудок Октября», в Нижнем Новгороде, состоялся торжественный пуск первого автосборочного конвейера. ГАЗ – завод-​гигант – ни в чем не должен был уступать зарубежным конкурентам. Сами американские специалисты называли его строительство «началом новой эры» для России. Русские рабочие, не видевшие до этого ничего сложнее лопаты и тачки, прошли практику на фордовском предприятии в Дирборне и стали квалифицированными специалистами. Американцы, кстати, одобрили приглашение крестьян на курсы автомехаников и трактористов. В отличии от городских, работавших только за зарплату, сельчане были лично заинтересованы в обработке земли и уходе за техникой. Знали бы они, что истинной причиной появления учеников именно из крестьянских посланцев было полное отсутствие свободных городских кадров! Черпать рабочий люд в России можно было только из деревни. Тем более, что сотрудничеством с Фордом автомобилизация страны не ограничивалась. В начале 20-х годов основанный до революции завод АМО (ЗИЛ) выпускал грузовики по лицензии FIAT, а через десять лет освоил модель американского грузовика компании Autocar.

Широко развернулись американцы и в других, не менее важных для СССР отраслях. Инженер Хью Купер спроектировал и построил 4 гидроэлектростанции. Пятой стала Днепрогэс. Именно ему плотина на Днепре обязана своей знаменитой подковообразной формой. Благодаря ей, во-​первых, увеличилась длина и, следовательно, число водостоков — на случай сильного паводка, во-​вторых, повысилась прочность. Заслуги беспокойного Хью были оценены Советским правительством в 50 000 долларов и орденом Трудового Красного Знамени. Инженер Купер поднимал стройку не один — вместе с ним на Украину приехали больше тысячи строителей и монтажников США, а всё оборудование гидроэлектростанции поставила General Electric.

«Возникает впечатление, будто находишься не в России, а на стройке в Америке», — писал корреспондент журнала Electrical World, побывавший на Днепрогэсе в 1929 году.

Ощущение, что “находишься не в России”, возникало не только на строительстве станции. Химическую индустрию СССР поднимала компания Dupont de Nemours. Сразу несколько фирм занимались проектированием новых шахт, поставляли оборудование для бумажных комбинатов. Главный проектировщик знаменитой Магнитки со всей инфраструктурой — инженерно-​конструкторская фирма Arthur McKee Company of Cleveland. Часть работ выполнила Koppers Construction Company of Pittsburgh, а одна из компаний рокфеллеровской группы Standard Oil of New York участвовала в строительстве предприятий нефтяной промышленности в районе Баку-​-Грозный—Батуми—Туапсе.

Проектирование Сталинградского тракторного завода взяла на себя фирма Альберта Кана. Сам завод был полностью построен в 1930 году в США, размонтирован, перевезен на 100 судах в СССР и вновь собран на Волге под наблюдением американских инженеров.

После Сталинграда еще один тракторный завод-​гигант начали строить в Челябинске. Для этого с фирмой Кана заключили небывалый контракт  стоимостью проектируемых заводов на 2 миллиарда долларов т. Альберт Кан не только строил заводы новой России, но и был главным координатором всех советских закупок в США. А чтобы быть ближе к строящимся объектам, в Москве под руководством его родного брата и главного помощника Мориса Кана открыли филиал фирмы Кана «Госпроектстрой» – в то время крупнейшую проектную фирму в мире. Там работали 25 американских инженеров и 2,5 тысячи советских.

За три года Альберт Кан построил в СССР 570 объектов: танковые, авиастроительные, литейные и автомобильные заводы, кузнечные цеха, прокатные станы, машиностроительные цеха, асбестовую фабрику на Урале, Уралмаш, Уралвагонзавод, автозавод в нижнем Новгороде и еще много других.

«Четыре года пятилетнего плана принесли с собой поистине замечательные достижения. В степях и пустынях возникли, по меньшей мере, 50 городов с населением от 50 до 250 тысяч человек. Советский Союз организовал массовое производство бесконечного множества предметов, которые Россия раньше никогда не производила. Рабочие учатся работать на новейших машинах», — писал тогда американский журнал Nation.

Пик трудовой эмиграции из США в СССР пришелся на 1931 год. «Амторг» — советское торговое представительство в Нью-​Йорке — опубликовал рекламу, в которой сообщалось, что СССР нуждается в 6 тысячах американских специалистов. В ответ — более 100 тысяч заявлений. И СССР получил возможность выбирать лучших. По различным оценкам, в начале 30-х годов в Советском Союзе жило около 20 тысяч иностранцев из промышленно-​развитых стран Запада, послуживших «закваской» советской индустриализации. Не было бы этого иностранного легиона — не осуществился бы сталинский рывок от сохи к атомной бомбе. А тогда, в начале тридцатых, страна Советов на фоне безработицы за рубежом переживала острую нехватку квалифицированных кадров.

Заводы пеклись, как пирожки, ВУЗы молотили, не переставая, и всё равно инженеров не хватало. Из 540 тысяч человек, получивших вузовские дипломы в годы первой и второй пятилеток, 418 тысяч были назначены на руководящие должности в первые три года работы. Можно сказать, что Сталин, хотя и в весьма своеобразной форме, реализовал «американскую мечту» об обществе неограниченных возможностей.

Но столь быстрый переход от аграрной патриархальности к промышленной урбанизации имел и свою теневую сторону, писать о которой в СССР было не принято, вспоминать — неприятно, а иногда и просто стыдно.

Когда заводоуправления насытились кадрами, набранными по революционному принципу “Пролетарий? Умеешь писать — будешь руководить!”, началось самое удручающее, хотя вполне ожидаемое. Приезжая на стройку, иностранные специалисты от удивления раскрывали рты: вместо экскаваторов, стоявших нерасконсервированными на складах, глину ковыряли землекопы, вместо бетономешалок, бесполезно сваленных в проходах, у деревянных ящиков длинной жердью орудовали подмастерья, вместо транспортеров и электрических подъемников — люди, перекидывающие кирпичи вручную и нещадно их разбивающие. А ещё — дефицит стройматериалов. Их никто и не подумал включить в план закупок. “У вас есть планы и графики, — твердил автостроевцам инженер Гарри Майтер из компании Austin, — но нет бетона и гравия. У вас есть инженеры-​прорабы, но они отсиживаются в конторе, когда их место на стройплощадке.”

Майтер написал жалобу в Москву:

«Мы могли бы настаивать на наших правах и цитировать договор, отказываться выполнять некоторые работы, предъявлять требования об удлинении сроков. Но поймите, что мы искренне хотим помочь ‘Автострою’ достичь лучших результатов… Нам пришлось работать больше, чем нужно при выполнении подобных проектов в Америке. Из-за хаотичных, ежедневно меняемых требований инженеров ‘Автостроя’ составление проекта заняло гораздо больше времени, чем мы ожидали, и ни один проект не стоил нам бОльших денег и времени, чем этот. Он совсем не соответствует американской практике».

Из-за абсолютной невменяемости классово-​правильного, но технически неграмотного руководства, на площадке Сталинградского тракторного завода были такие ухабы, что ломались импортные автокары для межцеховых перевозок, а каждый стоил 3,5 тыс. руб. золотом. Склад стального листа представлял собой громадную открытую яму у подъездных путей. От пара и водяных брызг из стоящей рядом градирни, а дело было зимой, металл обледенел, и рабочие ломами сбивали лед с ценных заготовок, уродуя их. Грубые нарушения правил эксплуатации, продиктованные «экономией», безграмотностью и спешкой, отступления от инструкций и технологических требований снижали эффективность новых предприятий. На том же заводе имелись высокоточные станки, но без “где-​то потерявшихся” измерительных приборов — рабочие замеряли точность сделанных деталей пальцами.

Мрак отечественного рукотворного бардака и некомпетентности закрыл небо и над нижегородским автогигантом. Строительная техника использовалась процентов на 40-60 из-за поломок и низкой квалификации рабочих. Сорок ящиков электроприборов, выгруженных под открытое небо, залило дождем. Долго не могли отыскать рельсы для формовочных конвейеров, и когда уже собрались посылать запрос в Америку, случайно наткнулись на них: рельсы были попросту завалены песком и глиной. При этом советские руководители строительства норовили возложить всю вину за российский бардак на иностранных специалистов и рабочих.

Свежеиспеченная партхозноменклатура слала тонны жалоб на качество импортной техники, и сама же её, как дрова, сбрасывала на землю с железнодорожных платформ, и та месяцами ржавела под дождем и снегом. О варварском обращении с тракторами «Фордзон» группа менеджеров Ford Motor Company, побывавшая летом 1926 года в СССР, доложила руководству компании, и оно отказалось от дальнейших капиталовложений в России.

Советские бюрократы, сочно описанные в романах Ильфа и Петрова, фильмах “Волга-​Волга” и “Верные друзья”, баловались не только кляузами. Компания Гарримана, организуя работу Чиатурских марганцевых рудников в Грузии, обеспечила рудокопов импортными сапогами, прорезиненными шляпами, накидками и английскими солдатскими ботинками, но после закрытия концессии советские управляющие понизили зарплату на 20%, отобрали у рабочих и продали импортную одежду и обувь, а деньги присвоили себе. Позже их расстреляли, но репутация властей уже была основательно подмочена.

Зато творческие представители “пролетарского генералитета” на полную катушку использовали привилегии своего происхождения, успешно спихивая ответственность на “иностранных агентов буржуазии”, “нелояльных царских спецов” и даже на “сложную внешнеполитическую ситуацию”, подставляя всех по кругу, и оставаясь до поры до времени вне подозрений. Классово близкие чекисты охотно соглашались с доводами товарищей по партии и с энтузиазмом сажали, расстреливали, выдавливали за границу “врагов народа”, обедняя и так невеликий кадровый резерв действительно грамотных инженеров.

“Шахтинское дело”, “Академическое дело” и “Дело промпартии”, начинавшиеся как показательные — ради укрепления советской дисциплины и ускорения индустриализации, в результате привели к заметному торможению того, что должны были ускорить и развалу того, что должны были укрепить. Лично для Сталина эти дела были смачной чекистской оплеухой, указывающей ему шесток, который должен знать каждый партийный сверчок. Именно тогда в голове генсека проклюнулась мысль о необходимости короткого поводка для советских спецслужб. Именно тогда он начал судорожно перебирать кадры и его взгляд наткнулся на начальника Особого отдела ОГПУ Кавказской Краснознамённой армии товарища Берию. Борьба за индустриализацию превратилась в войну и Сталин, осатаневший от бурного потока сигналов с мест о более чем “творческом” отношении к работе своих партийных соратников, закусил удила и под раздачу начали попадать “старые проверенные революционные кадры”.

В записке Сталину от 14 февраля 1931 года глава ГПУ Вячеслав Менжинский возмутился тем, что советская администрация строительства Челябинского тракторного завода пошла на поводу у агента буржуазии Кана, начав строить дома для рабочих прежде цехов, и докладывал, что чекисты пресекли это безобразие, «вычистив» из аппарата управления 40 человек.

Вполне возможно, что эта записка стала последней каплей, переполнившей чашу терпения, потому что после нее шеф ОГПУ Менжинский по линии ЦК был вызван в Центральную Контрольную Комиссию, где ему задали ряд вопросов о его деятельности на финансовом, чекистском и дипломатическом поприще в 1917-1920 гг. Больше всего интересовались суммами, прошедшими в то время через руки первого «красного банкира». Видимо, от внезапно нахлынувших воспоминаний у Менжинского случился сердечный приступ, что позволило упрятать его под домашний арест на одну из тщательно охраняемых дач. Для освежения памяти главного чекиста, ему была устроена очная ставка с красным олигархом Якубом Ганецким, который за 4 последующих месяца посещений «старого партийного товарища» полностью поседел и стал жаловаться на пошатнувшееся здоровье, но зато счета совзагранбанков СССР — «MoscowNarodnyBank» в Лондоне и BCEN-​Eurobank в Париже пополнились “внеплановыми доходами” на миллионы вполне конвертируемой валюты.

Впрочем, война на этом не закончилась. Из Коминтерна на советское руководство посыпались “неопровержимые доказательства” причастности работающих в СССР иностранных специалистов к иностранным спецслужбам. По мнению интернациональных функционеров, на американские, германские, французские, японские, английские разведки работали вообще все иностранцы, кроме вовремя сообразивших, кто тут гегемон. Самые смышленые сами начали платить коминтерновским чиновникам мзду малую, взимаемую, естественно, исключительно на дело мировой революции. Коминтерн будет ликвидирован в мае 1943 — в самый разгар Великой Отечественной войны, когда его нежные связи с ведущими банкирскими домами станут выглядеть для авангарда пролетариата совсем уж неприлично. А в тридцатые кредит доверия был еще далеко не исчерпан,  технически — это была организация, которой подчинялась ВКП (б), будучи просто одним из филиалов всемогущего организма по глобальному переустройству мира.

Как сказали бы в ХХI веке, беззастенчиво пользуясь административным ресурсом, в самом начале тридцатых гроссмейстеры коминтерна обыграли Сталина, умело передёрнув карты на глазах изумлённой публики. Шустрые кимовцы Цетлин-​Хитаров-Чемоданов положили на стол оригиналы банковских платежей от Государственного департамента США на счета американских специалистов, работающих в СССР — мол, это их премия за удачную разведывательную работу. И он дал отмашку на репрессии… И только через семь лет узнал, что Kuhn, Loeb & Co переводил премии не американским работникам, а коминтерновским, и не за разведывательную работу, а за спецоперацию по ликвидации в СССР американской колонии с целью максимально затормозить темпы индустриализации, сорвать складывающееся прямое, без посредничества банков, сотрудничество советского руководства с иностранными заводчиками, разрушить положительную обратную связь и взаимные симпатии рабочих в СССР и США….

Это была одна из многих бомб, заложенных красными глобалистами и их партерами из фининтерна , которая громко рванула уже после войны в виде разгула маккартизма, удивительным образом подтвердив еще царскую крылатую фразу о наличии у России только двух союзников — армии и флота. Коминтерн же — на поверку — был союзником совершенно другим деятелям, имеющим задачу ликвидации на территории России любого государства, даже самого справедливого.  Именно они сегодня успешно громят уже сами США под лозунгами BLM. Лозунг «Пролетарии всех стран соединяйтесь» пытался на практике осуществить Сталин, приглашая в СССР специалистов со всего мира. Не вышло. А через какие-​то десять лет европейские пролетарии под лозунгом «Дранг нах Остен!» уже увлеченно и прилежно громили вроде как родственное им первое государство трудящихся, разрушая построенные интернациональным трудом заводы и фабрики. Какая гримаса истории! Геополитические национальные  интересы, оказывается, камня на камне не оставляют от насквозь искусственных якобы интернациональных классовых конструкций. Ну что ж, практика — она ведь критерий истины, не так ли?

Источник