Сексуальная контрреволюция
Речь идет, разумеется, о всепобеждающей коммерциализации всей жизни, которая наступила после гибели СССР. Впрочем, нет – она началась несколько раньше, тогда, когда стало понятным, что «советский проект» не имеет претензии на мировой уровень. Именно «проект», а не СССР, как таковой. Поскольку последний и мог наращивать свою военную и экономическую мощь – но как «обычная страна», а не как передовой авангард рабочего класса. А ведь именно это и давало пресловутую «Советскую тень», о которой было уже столько сказано. Ну, а потому указанная «тень» — то есть, особое воздействие образа нашей страны на общественное сознание Запада – и приводила к тем явлениям, одним из которой и стала «сексуальная революция».
Да, именно так: обретение человеком свободы в личных отношениях и возможности свободно выбирать сексуального партнера стало возможным только тогда, когда классовому расслоению – главному источнику отчуждения – был нанесен критический удар. К сожалению, удар не фатальный – как это стало понятно позднее – однако достаточно сильный для того, чтобы диктатура собственности над личной жизнью чуть покачнулась. Иначе говоря, в середине прошлого века «средний человек» впервые в истории оказался не на грани выживания – у него появилась уверенность в своей будущей жизни.
Именно этот факт и стал основанием для того, что было названо «сексуальным освобождением» — которое в реальности было лишь частным проявлением освобождения социального.
* * *
Все довольно просто: в 1950-1960 годах у людей появилась возможность спокойно жить. Причем, что самое главное, это коснулось молодежи, которая ранее все тысячи лет существования классового общества была вынуждена заниматься встраиванием в социальную пирамиду. Причем, тут даже не важно: сын ты знатного человека или простолюдина – поскольку даже для элитария занятие особого места в высококонкурентном мире было проблемным. (Недаром из той же классической литературы видно, что «настоящая жизнь» у джентельмена наступала лишь после получения наследства.) В результате чего на личную жизнь особых ресурсов не оставалось – если, разумеется, не подразумевать под последней посещение публичного дома. Женитьба же и семья, как правило, для всех классов имела исключительно экономический смысл – для которого главное достоинство невесты состояло в наличии наследства. (Для низших слоев, впрочем, более актуальной оказывалась рабочая сила, которую эта самая невеста представляла.)
Понятно, что никакой особой эротики тут быть не могло. Ну, может быть потом, когда появятся свободные ресурсы, появлялась возможность завести себе любовницу-содержанку «для души». Нет, разумеется, в отдельных случаях некоторые представители рода человеческого могли себе позволить любовные томления и прочие подобные вещи. Но, во-первых, они представляли собой довольно редкое явление – по крайней мере, на фоне необходимости найти «место». А, во-вторых, в большинстве своем заканчивались бесплодно: получить благосклонность «предмета воздыхания» было мало, для достаточно длительного общения – просто общения, безо всяких иных «контактов» — надо было иметь еще и благосклонность родителей. (А с этим, как можно догадаться, были реальные проблемы.) И да, разумеется, все это для джентльменов – среди дам единственной возможностью хоть какого-то «выбора» обладали богатые вдовы. Да и то, крайне условно. Ну, или редкие представительницы «богемы» — хотя даже для них тяжело понять: где там искренние чувства, а где – желание найти покровителя.
Однако в середине XX века указанная картина изменилась – а именно, начался резкий рост благосостояния населения развитых стран. (Связанный с уже не раз помянутой «советской тенью».) Более того, развернутое в 1950-1960 годах «соревнование» двух сверхдержав создало известный дефицит рабочей силы. Точнее даже сказать – квалифицированной рабочей силы с одновременным ростом возможности получения квалификации. Т.н. «кирпичные университеты» — сеть высших и средних учебных заведений, создаваемых для ликвидации ставшего очевидным после 1957 года отставания от СССР – полностью перевернули привычную ситуацию с местом в жизни для молодежи. (Которая даже получила некоторые преимущества перед «взрослыми», связанными с высокой актуальностью именно «новых профессий») Подобное положение высвободило «ресурсы» — и, прежде всего, эмоциональные – что, в свою очередь, и привело к росту сексуальных свобод. Особенно это коснулось женской части населения – с которого сняли вечное заклятие в виде необходимости «выходить замуж». А зачем – если можно получить образование и найти хорошую работу? (Нет, разумеется, это касалось не всех – но даже это самое ограниченное число людей было поражающе велико по сравнению с прошлым.)
* * *
Правда, как можно легко догадаться, подобная свобода, буквально свалившаяся с неба – о таких сложных вещах, как опосредованное воздействие социализма тогда, разумеется, никто даже не задумывался – оказалась избыточной для существующей системы миропонимания. Иначе говоря, никто даже не представлял себе, что можно делать в мире без нужды. Начался отчаянный поиск сценариев и моделей, которые можно было бы применить в подобном случае – например, ту же самую «богемную жизнь» с ее беспорядочным сексом и кокаином. (О том, что «модель богемы» в реальности так же разрабатывалась для совершенно иных условий – как уже было сказано выше, там актуальным было наличие «покровителей», коих она, по сути, и обслуживала – разумеется, никто не задумывался.) Именно отсюда и произошел тот самый «образ сексуальной революции», который так любят по любому поводу поминать консерваторы. Не понимая, что это был лишь самый первый этап освобождения, после которого должны были наступить иные. (Впрочем, не понимают это лишь «широкие слои», сами же идеологи «неотрадиционализма» и консерватизма все прекрасно осознают –но об этом, разумеется, надо говорить отдельно.)
Пока же стоит сказать о том, что кроме беспорядочного секса и наркомании «сексуальная революция» породила и фантастический всплеск массового творчества. Правда, так же неосознанного и совершенно неподготовленного: вся эта масса самодеятельных музыкантов практически не умела играть, а масса самодеятельных художников рисовала очень плохо. В результате чего массовая культура – прежде всего, музыкальная – указанного периода изначально страдала очевидным примитивизмом. Скажем, рок-н-ролл в широком понимании – как это не обидно будет его адептам – вырос из очевидно примитивной развлекательной музыки, и эта примитивизированность не была преодолена даже в лучших его вариантах. Самое же забавное тут даже не это – а то, что когда «революция» сменилась «контрреволюцией», то для последней даже указанный низкий уровень оказался недостижимым. И вся контрреволюционная коммерциализированная массовая культура в течение более, чем 40 лет живет только тем, что эксплуатирует созданные тогда образцы. Впрочем, как можно догадаться – это уже совершенно иная тема.
Тут же, возвращаясь к тому, с чего начали, стоит еще раз указать на то, что основанием для «освобождения сексуальности» стало именно социальное изменение мира, связанного с Великой Пролетарской Революцией, начавшейся в 1917 году. А вовсе не некое «развитие культуры» — как это принято считать в интеллектуальных кругах. И, разумеется, не пресловутое «изобретение противозачаточных средств», иногда еще дополняемое изобретением ЛСД. (Потому, что тот же презерватив – главное противозачаточное – был изобретен в современном, массовом виде еще в XIX веке. То же самое можно сказать и о психоделиках.) Впрочем, есть еще более смешная и нелепая идея, состоящая в том, что «сексуальная революция» в совокупности с рок-н-роллом и психоделиками была придумана ЦРУ для того, чтобы противодействовать «советскому влиянию». Наиболее «дикие» ее варианты утверждают о том, что все это вообще придумывалось для разложения советского общества – но, понятно, что подобные концепции свидетельствуют только о полном и беспросветном невежестве. Поскольку вплоть до исчезновения «советской тени» западный истеблишмент относился к указанному явлению с известным опасением. И уж конечно, никто даже предположить не мог, что оно станет критичным не для Запада, а для СССР. (Кстати, антисоветчики тогда делали ставку на противоположные явления – например, на рост националистических настроений, в том числе и среди русских. То есть – на тот самый «неотрадиционализм».)
Но если дело обстоит так, как было сказано выше, то нетрудно догадаться, что после «снятия тени» «сексуальная революция» не могла держаться бесконечное количество времени. В том смысле, что ставшая уже в 1980 годы вновь актуальной необходимость искать себе место в жизни неизбежно должна была снова заставить молодежь изменить свое поведение. На этот раз – в сторону, противоположную той, что была в середине XX века. Что и случилось – правда, полного возврата в «прошлое» не произошло: «неотрадиционализму» требуется время, чтобы «вызреть», а главное – для него необходима деградация системы общественного производства до уровня, определяемого текущим социальным устройством. (А последняя началась только в 1990 годах – и даже сейчас еще не достигла своего пика.) Поэтому «сексуальная контрреволюция» началась не в форме чистой реставрации прошлого – а в форме некоего «термидора», то есть – прихода контрреволюционной сути под революционной оболочкой.
* * *
Внешне это выглядело – а точнее, выглядит до сих пор – как продолжение процессов 1950-1980 годов: рост «раскрепощенности» населения, причем, прежде всего женщин. (Последнее понятно – женщины по указанным выше причинам в «дореволюционное время» находились на самых нижних уровнях свободы.) Но суть явления изменилась на противоположную.
А именно – место свободных сексуальных контактов заняло стремление к заработку денег. И в «явной форме» — начиная с 1980 годах в мире происходит «ренессанс проституции. Той самой, что сопутствовала традиционному, патриархальному обществу в течение многих веков – парадоксальным образом почти исчезнув лишь в середине XX века. (То есть, тогда, когда с точки зрения «традиционалистов» наступил разгул разврата.) Причем, под «явной проституцией стоит подразумевать не только работниц, официально зарегистрированных в государственных органах, но и вообще всех, кто причисляет себя к указанной категории – но нигде не регистрируется. Поскольку рядом с ней всегда существовала и проституция «неявная» — ну, если кто читал «классику», то помнит всех этих белошвеек и горничных, которые помимо выполнения своих прямых обязанностей часто оказывали «непрямые». Причем, многие даже не совсем по своей воле: а что сделаешь, если работы мало, а народу – много. Приходилось терпеть унижение – а потому закапывать нагулянного ребенка или быть с позором выгнанной прочь.
Правда, в «контрреволюционное» время до подобного еще не дошло – в том смысле, что «сексуальная эксплуатация» находящихся на низших уровнях иерархии еще не стала нормой – но определенное движение в подобном направлении идет. Кстати, забавно – но указанные в прошлых частях «две волны харрасмента» на самом деле являются… ступенями к указанному состоянию. В том смысле, что переводят сексуальные отношения из добровольных к «экономически обусловленным». Если кому это кажется парадоксальным, то стоит вспомнить викторианскую эпоху – в которой даже просто обратится к женщине без предварительного представления было признаком неслыханного нахальства, а взятие ее за руку смотрелось чуть ли не изнасилованием. Но все это относилась только к случаям, когда эта женщина была «экономически необязана» — в противном случае можно было гораздо больше. (Вплоть до прямого насилия, от которого было принято просто– хотя официально каждый подобный случай вел к уголовному наказанию.) Собственно, и современность от данного состояния отличает только то, что в ней большая часть населения живет еще слишком хорошо – но, понятно, что это ненадолго. (Кстати, и с явной проституцией дело обстоит так же: пока проституток очень мало по сравнению с «классовой нормой» — так как есть другая работа. Но вполне вероятно, что очень скоро катастрофа, связанная с системой общественного производства, выбросит на этот «рынок» огромное число женщин. Вот тогда возвращение к «викторианским нормам» будет полным.)
Кстати, еще очень забавное – но описанное у Завацкой увеличение времени, потребной женщине для поддержания своей сексуальной привлекательности – так же практически полностью повторяет то, что было нормой в течение веков. Разумеется, речь тут идет не о всех женщинах – а только о тех, кто находится в упомянутой «области взаимодействия», как викторианские горничные. Им, кстати, так же надо было быть ухоженными в определенном смысле – поскольку неухоженных просто не принимали в «приличные дома». И им оставалось лишь заниматься грубой работой – так и в современном мире можно не думать о маникюре-педикюре, если занимаешься ей. (Например, можно уборщицей работать или санитаркой в больнице. А вот продавщица уже «должна соответствовать».) Что же касается знатных дам, то для них забота о своей внешности вообще была главной целью в жизни, отнимающей чуть ли не все время. (Достаточно вспомнить платья богатых тех времен или их прически.) Разумеется, все по той же причине – необходимо было выполнять роль «витрины» для своего мужа, демонстрируя всем его место в иерархии. (И тем самым повышая его шансы.)
* * *
На самом деле, подобная потребность оказывается как бы не более важной, нежели описанная Завацкой необходимость неким соответствовать потребностям мужчин. Поскольку в том же «офисном коллективе» любую «замарашку» даже если и примут – то поставят на самое последнее место. То есть – дело не в мужчинах, которые по мнению феминисток «зажрались», а в том, что реальная возможность получения хорошей работы с хорошими заработками все время сокращается. Вплоть до полного исчезновения – что, собственно, и происходит в уже помянутых странах, где господствует «неотрадиционализм». Поэтому между женщинами, одетыми в паранджу, и женщинами, ходящими на шпильках нет какой-то принципиальной разницы. На самом деле, и та, и другая вынуждена выполнять то, что ей не нужно и противно, просто для первой указанный процесс пошел еще дальше. (В среднеазиатских республиках, например, все производство «умерло» еще в 1990 годы.)
Именно поэтому никакие протесты и иные формы «борьбы», не связанные с производственной системой – тот же феминизм, к примеру – ничего хорошего дать не может. Нет, разумеется, это может привести к каким-то «внешним» изменениям, но общее состояние от них только ухудшится –так как количество имеющихся ресурсов уменьшится. А значит, остановить «сексуальную контрреволюцию» вряд ли получится. Ну, и разумеется, всегда стоит держать в уме описанную выше «метаморфозу» -при которой пресловутая «продажная сексуальность» очень быстро переходит в не менее пресловутую «паранджу» по мере развала экономики. Так что мы даже в развитых странах довольно скоро увидим нечто подобное. (И еще будет радоваться: дескать, спасибо за то, что спасли от шлюх и п#дорасов.) Впрочем, понятно, что это – уже совершенно иная тема…
anlazz
Комментариев нет: