Общечеловеческий Евроголливуд
У меня было такое чувство, что это — не наш фильм. Голливудский, французский, польско-немецкий или ещё какой израильско-нидерландский. Благо, в кадре — много зарубежных лиц, причём во главе с Кристофером Ламбертом, играющим тут коменданта Карла Френцля.
Впрочем, это не первый стилизаторский опыт — «Рай» (2016) Андрея Кончаловского — точно такое же «общеевропейское» действо, как и «Собибор» Константина Хабенского.
Публицист и общественный деятель Егор Холмогоров назвал этот фильм — «ещё одним военно-историческим провалом». Именно в этом качестве — да, увы, провал. Сценарий — не о любви к Родине и даже не о Великой Отечественной войне. О Второй Мировой. Совсем другие, чужие нам акценты, западный артхаус — муки, выживание, рефлексия. И — стремление к жизни. Не к справедливости, а просто — к дыханию. Одна из девушек-заключённых так и учит: «Нужно терпеть и верить». На этом фундаменте выстроены все западные фильмы, книги, очерки о Холокосте. Этому же посвящено самое глубокое исследование психологии узников концлагерей — работа Виктора Франкла «Сказать жизни «да».
Врач-психиатр, попавший в лагерь смерти, он сохранил восприятие мира лишь потому, что принял решение выжить и всё это записать. Франкл отмечал: «У подавляющего большинство заключенных преобладание примитивных потребностей, необходимость сконцентрироваться на себе, на сохранении своей жизнеспособности приводило к обесцениванию всего того, что не служило этим исключительным интересам». Происходила деградация, потеря лица и — смысла. Этого, кстати, и добивались нацисты — превратить хомо-сапиенса в «тварь дрожащую».
Беспримерное расчеловечивание, как жертв, так и палачей. На экране — забитое, униженное стадо и обезумевшие от безнаказанности шакалы. Не волки. Особо точно и — страшно это показано в сцене «гонки на колесницах», когда измождённых узников заставляют играть роль покорных лошадок. Разве что коней стегают пореже и безо всякого садизма. Не менее кошмарно выглядит фрагмент «крещения» евреев, когда один из фашистских ублюдков орёт: «Я — Иоанн-Креститель!» и поливает узника французским коньяком, «остроумно» щёлкая в конце зажигалкой. Горстка маньяков и дегенератов, которые воспринимают себя — чем-то вроде богов Олимпа.
Многие работы по истории концентрационных лагерей и особенно — лагерей смерти содержат одну и ту же мысль: гипотетически узники могли бы одолеть своих мучителей довольно быстро — элементарно сплотившись. Однако же кучка сволочей (притом ещё — разобщённых и строчивших друг на друга многостраничные доносы в Берлин) умудрялась держать в повиновении сотни и даже тысячи забитых, потерянных и униженных людей.
В чём состоял подвиг Александра Печерского? Он разломал существовавший «порядок вещей». Совершил то, чего от него не ждали. И не могли ждать. Не предполагали. Он устроил восстание и — удачный массовый побег из лагеря смерти. Оттуда — повторюсь — не настолько трудно было убежать (ловкие люди и не такое могут), сколь невозможно преодолеть чудовищный прессинг, создаваемый лагерной машиной уничтожения. Советскому офицеру Печерскому довелось фантастическое — он вернул своих товарищей по несчастью к …изначальному смыслу человеческого бытия. Из этого состояния формируется тяга к свободе.
Однако тот прорыв — плод нашего советского образа жизни. «Бороться и искать, найти и не сдаваться». Печерский — не лишь еврей. Не только еврей. Он — советский гражданин с присущим ему пониманием добра и зла. К сожалению, тема СССР в кинокартине Хабенского почти не звучит. Пара смазанных, малозаметных фраз. И всё. Ибо — зачем? Фильм как бы изначально предназначен под европейский, западный формат. Никому там не интересно, что в Советском Союзе евреи вышли за рамки местечковой традиции, обретя совершенно другие качества.
Печерский-реальный — это, прежде всего, офицер Красной Армии, а потом уже — еврей. Печерский в исполнении Константина Хабенского — это в первую очередь этническая данность, которую его персонаж и доказывает соплеменникам, демонстративно снимая штаны. Весомо-грубо-зримо. И вот всё там так — этническое местечко прёт в каждом кадре.
Кроме того, лента не даёт ответа на главный вопрос: почему Александру Печерскому удалось объединить людей? Если вспомнить советскую дидактику, всё складывается на раз-два и встаёт на положенные места. Наш человек не обучался «терпеть и верить». В своё время, читая допросные откровения какого-то лагерного босса, я натолкнулась на примечательную фразу: «Русские везде и всюду организовывали подполье». Русские — читай советские. Поэтому офицер Печерский не стал ждать милостей от природы и устроил бунт.
Газета «Комсомольская правда» первой написала о Собиборе — в 1944 году. Участник событий говорил о Печерском так: «Фамилии его никто из нас не знает, звали мы его Сашко, родом он из Ростова. С первых дней своего пребывания в лагере он задумал и стал готовить восстание и массовый побег. Сашко очень осторожно подбирал участников заговора. План его состоял в том, чтобы в один момент порвать в лагере связь и сигнализацию, убить немцев-охранников и вырваться всем из заключения. В кузнице тайно по ночам делали мы ножи и небольшие топоры, которые удобно было прятать».
Любопытно, что англо-югославский боевик «Побег из Собибора» (1987) с блистательным Рутгером Хауэром — гораздо ближе к нашему мироощущению. При всём том, что в западной ленте всё рассматривалось через призму суперменской харизмы главгероя. В 1980-е был популярен образ этакого «злого русского» — непременно белокурого, с волевым подбородком, а потому блондин Хауэр сыграл отнюдь не семита, а, скорее, плакатного коммуниста. «Побег из Собибора» — это остросюжетная фабула о мощной личности.
Историки дружно изумились, что никак не затронут болезненный украинский дискурс. Вернее, тема, связанная с коллаборационистами — именно их нацисты готовили к самой грязной и кровавой работе. Вот что выдаёт Энциклопедия Холокоста: «Штат Собибора состоял из 20-30 солдат СС и 90-120 охранников-украинцев». В фильме же даны безнациональные и безымянные капо, среди которых отчётливо нарисован только один. Хочется отметить мастерски снятый момент: холуй тренируется в маршировке и вскидывании правой руки в партийном приветствии. Однако же кто он? Эпизодический подонок с оловянными глазами. Авторы привычным жестом завуалировали неудобную — для Европы — деталь.
Это повествование о концлагере и Холокосте. Ад уничтожения и — горькая радость освобождения. Почему — горькая? В финальных титрах всё сказано — в частности, о том, как поляки отловили и выдали многих беглецов. Даже само название «Собибор» говорит о том, что здесь оказывается важным не сам прорыв, а — бытописание ужасов, не имеющих срока давности. Сама операция по уничтожению руководства лагеря длится не более пятнадцати минут, что для двухчасовой картины — лишь эпизод. Остальное пространство ленты — скрупулёзное перечисление измывательств и кошмаров, нагнетаемых от минуты к минуте. Трагедия отдельно взятого народа.
Быть может, кто-нибудь возьмётся рассказать историю советского офицера, красноармейца Печерского. У Хабенского этого не получилось.
PS. Вообще Хабенский на фоне Рутгера Хауэра выглядит жалко.
Не менее странно, что Зина-Корзина удивлена именно таким прочтением темы Собибора актёром Костей Хабенским. Костя хочет премий на международных кинофестивалях, где в жюри сидят евреи. Поэтому надо снимать про Холокост, как Спилберг со «списком Шиндлера», и педалировать страдания еврейского народа, забыв и убрав за скобки все остальные народы — и белорусов, у которых погибло 40% населения, и русских, которых погибло около 30 миллионов. Поэтому же надо заретушировать тот факт, что евреев в концлагере Собибор убивали не какие-то абстрактные «фашисты», а вполне конкретные этнические украинцы (как они это делали и во многих других концлагерях). Ну зачем Хабенскому скандалы и протесты украинской диаспоры (между прочим, потомков тех самых охранников концлагерей, бежавших на Запад)? Его же не справедливость интересует, а премии на кинофестивалях и последующий прокат с отчислениями со сборов.
Комментариев нет: