Труд, оправданная жестокость и раннее взросление: как воспитывают детей в деревне

Моя мама говорила: «В деревне дети — бесплатное приложение к сельскому хозяйству». Она имела право так говорить, она жила в мегаполисе. Я не имею. Я уже двадцать лет житель деревни. И могу сказать, что в деревне все взрослеют раньше, но дольше остаются доверчивыми детьми. Расскажу про плюсы деревенского воспитания.

Деревенские дети привыкают к физическому труду с младенчества

Это прививается само собой, если, конечно, родители не представители люмпен-пролетариата, а бутылка дешёвой водки не заменила им желание жить достойно. Как говорил мой знакомый глава села: «Адский это труд, жить в деревне хорошо».

Жить хорошо можно только при наличии хозяйства на скотном дворе и огорода внушительных размеров. И естественным образом дети становятся главными помощниками родителей.

Первый выход в огород мой сын совершил в полтора месяцев. Полола гряды, держа его у себя на коленях.

В два года он уже уверенно хватался за всё растущее на грядке, чтоб вырвать это немедленно. И стоило отвлечься, как рассада помидоров летела на землю под его восклицания: «Пылей! Пылей!». Имелся в виду вездесущий пырей — бич сельских огородов.

В шесть лет сыновья уже имели свои грядки ответственности. Им доверяли горох. Во-первых, это их гряда по праву. Горох — баловство, на зиму его не готовим, а для детей радость. Во-вторых, горох сложно спутать с сорняками. Они его сажали самостоятельно, поливали и пололи. Тут главное вовремя похвалить. И незаметно поправить огрехи. И да, ещё не дать расковырять посадки в нетерпеливом желании посмотреть, а проклюнулся ли горох?

Ещё одна радость — кормить цыплят и гусят. Вот пасти их — уже труд. В семь лет делать и то, и другое вполне реально. И главное, привить меру ответственности. Как-то забыли напоить в жару цыплят, и я не уследила. Три цыплёнка умерли. Это был шок, истерика, попытка реанимировать несчастные трупики.

И вот только не надо про вредный стресс. Этот стресс навсегда приучил к тому, что твоя лень может обернуться бедой. Я и извлекала мёртвых цыплят при сыновьях нарочно. Жестокая наука, но наука.

Дети в деревне знают, что жестокость бывает оправданной

Деревня пасторальна только на картинках и романтичных фото. В деревне очень рано дети понимают, что такое оправданная жестокость. Сегодня ты возишься с жёлтыми пушистыми комочками, чтобы зимой есть куриное мясо. Сегодня ты кормишь смешных розовых поросят (кстати, не всегда розовых), а к Новому году их заколют на мясо. Таков круг жизни.

Однажды к приезду городских племянников забили кролика и крольчиху. Племянник, узнав об этом, рыдал у клетки с крольчатами:

— Бедненькие! У них теперь ни мамы, ни папы. Как они будут жить?

Шестилетний сын утешил:

— Так мы их осенью тоже съедим.

Растут ли дети при таком подходе жестокими? Нет. Потому что отлично понимают: жестокость должна быть оправдана необходимостью. Им в голову не придёт мучить собаку просто ради развлечения. И сорок раз осудят хозяина, который держит впроголодь скотину. Человека, животное, да любое живое существо уважают за ту пользу, что оно приносит.

Если молодая лайка не пошла по зверю — её убивают. Всё должно приносить пользу. Нет пользы — нет смысла держать.

Сказать, что дети это принимают спокойно, не всегда. Сын самостоятельно заколол свинью в 16 лет. Мясо не мог есть две недели. И это при том, что охотиться с отцом он начал лет в десять. Но одно дело, когда тобой владеет азарт, когда у животного есть шанс уйти живым. Ты — охотник, оно — добыча. И на чьей стороне победа, ещё не известно. Другое дело — забить животное, которое ты кормил год. Спросите, зачем надо было мальчишку заставлять брать в руки нож. Ветеринар тогда вынес приговор: «Срочно зарежьте, мясо потеряете». А отец был в тайге. Сын принял решение сам. Взяла вверх необходимость. Я бы, наверное, так и не решилась попросить его об этом. От помощи младшего брата отказался: «Маленький ещё, сам справлюсь».

Маленькому было тогда четырнадцать. Разделывали, конечно втроём, но руководил процессом старший сын. Меня, в качестве забойщика и руководителя, даже в шутку не рассматривали: я — женщина. Вот ещё один минус или плюс деревенского воспитания, назовём его по-модному.

В деревне не делают проблемы из гендерных стереотипов

Деревня чётко делит мир на мужской и женский. В этом причина поголовного мужского пьянства в 90-х, когда устойчивый мир колхозов и леспромхозов рухнул. И для выживания нужна была хитрость, приспосабливаемость, ловкость — то есть качества чисто женские, мужики сломались. Оклемались они более-менее к нулевым. Впрочем, кое-кто так и не оклемался. Вместе с Союзом окончательно рухнул патриархальный уклад, при котором муж — кормилец семьи, глава, командир. Или, как в деревнях говорили — «сам» («Сам-то где?» — и ясно о ком речь). И мужики растерялись, потеряли извечный смысл бытия.

Но в делах житейских это деление на мужское и женское чувствуется куда острее, чем в городе. Во дворах почистить, скотину покормить, дров нарубить, огород вспахать — это мужское. Женщина это делает, если муж на ещё более мужском занятии: охоте, добыче ореха, — одним словом, в тайге. Помните, что алкашей в расчёт мы не берем, их и тайга манит постольку поскольку.

Женское — это постирать, убрать, подоить корову, покормить птицу, прополоть гряды, приготовить поесть, заготовить на зиму консервы.

Муж чаще всего за это не берётся, даже если жена на работе. Впрочем, приятные исключения есть. Моя семья — пример. Мои мужики без проблем готовили и убирались, пололи грядки, потому что в какой-то момент я стала главным кормильцем в семье. Но боже мой, что выслушал мой умница-муж…впрочем, это совсем другая история.

Сыновья понимают, что они — мужчины, едва ли не с пелёнок. И нет необходимости это втолковывать. Помню период болезни мужа, когда я схватилась за колун — наколоть дрова. Ну не сыновьям же десяти и восьми лет это доверять? Вот тогда-то старший обиделся до детских, с горошину слёз: «Папа учил, я умею». И коронное, отцовское: «Не позорь меня. Я всё-таки мужик».

Я выкатывала чурочки поменьше, а сын их и в самом деле наколол. Младший перетаскал в дровяник. Я тогда поняла, что между делом муж вырастил из мальчишек мужиков. Мне казалось, что это была у них забава: тюкнуть по чурке, подать ключ, пока папка возится с трактором. А оказалось — это и есть деревенское воспитание. Мужское воспитание.

После, когда мы перебрались в райцентр, мир отличный от мира маленькой деревни, соседки поражались, что мальчишки уже в 12 лет топят печь, рубят дрова, таскают воду, кормят без напоминания поросят. В деревне это ни у кого удивления не вызывало. Тут очень рано мальчику говорят, что он большой. И ещё раньше внушают, что он — мужик.

И в их обязательных умениях при отце-охотнике было прописано умение владеть оружием, (боже, эти жуткие синяки на костлявом подростковом плече от приклада и отдачи), умение разделать тушу, водить машину, косить, копать, рубить дрова, рыбачить, ставить петли на зверя. Всё то, что умели их отец и дед.

И вот эти-то гендерные стереотипы и не позволяют деревенским мальчишкам косить от армии. Я очень мало встречала в райцентре молодежи, которая не хотела бы служить. В деревне я не помню таких вообще. Мужчина, мужик, хозяин — это идеал деревенского воспитания мальчиков. Но этого результата удаётся достичь, если отец не самоустраняется от воспитания детей. Причём чаще всего это воспитание происходит на собственном примере и на деле. Не прогнать мешающегося ребёнка, не вырвать из рук молоток (поранишься же), а объяснить, как им пользоваться. Да, пока он осваивает молоток, пару раз по пальцу тюкнет. Но после будет владеть им лихо. Умение не щадить мальчика ради будущего мужчины — залог настоящего деревенского воспитания.

Деревенские дети привыкли доверять людям

Деревня, подобная нашим Верх-Ключам, где нет интернета и связи, всегда некий островок. И её ребята осваиваются в городах очень непросто, они одновременно слишком доверчивы и пугливы. Их легко обмануть тому, кому удалось переждать настороженность юного сельчанина перед большим миром и стать своим.

Своим деревенские всегда доверяют. Интуитивно, на уровне подсознания. И очень жестоко наши дети постигают истину, что в городе — далеко не все свои.

Откуда это? Да потому что частенько детей воспитывают всем селом. Мало я знаю совершенно закрытых семей. Старшему было шесть месяцев, когда меня попросили поработать учителем музыки и педагогом-организатором. Нулевые еще позволяли брать в школу людей без педагогического образования. Садики в деревнях не предусмотрены. И я первое время беспечно оставляла сына в манеже на 45 минут урока одного, школа-то через дорогу. Но когда учителя-коллеги узнали о том, ух, какая была буря! И сына я стала носить с собой, он рос на руках учителей, старшеклассников, просто родителей, зашедших в школу. И весь мир был для него своим. Меня, выросшую в городе, это напрягало.

Хорошее это качество или плохое? По классическим меркам — хорошее. Тяжело жить, считая всех вокруг врагами. Тяжело жить и без понимания деревенской истины, что своих не бросают. Но в современном мире, всё же круг своих должен быть ограничен. Ребёнку необходимо осознавать опасности, которую он может встретить. В деревне этому учить сложно. За двадцатилетие деревенской и сельской жизни я помню один случай педофилии в районе. Случай, когда насильника милиция спасала от разъярённой толпы.

Потому-то деревенские и вырастают более открытыми и добрыми, лишенными корочки цинизма мегаполиса. Я безошибочно отличу в городской толпе деревенского мальчишку и девчонку, и не только по внешнему виду. У них иной взгляд, иная манера держаться. Они — деревенские, и этим всё сказано.

Дети в деревне не зависят от материального

Этого у сельчан не отнимешь. Как-то читала, что проблема нынешнего поколения — материальная зависимость от предметов статуса. Так и хотелось посоветовать: отправляйте в деревню на перевоспитание. Вот где и баловать особо нечем, и превыше всего ценится польза. Недавно смотрели с мальчишками ролики про золотую молодёжь. Усмехнулась в ответ на «придурки, блин»:

— Будь у тебя Ferrari, кто знает, как бы ты себя вёл.

— На черта она мне? У неё клиренс низкий, а сил до дури. Понтовая, но толку-то?

И сын выдал расклад, что лучше на такие деньги взять грузовую машину вроде Scania и для дома иномарочку попроще, чтобы деньги нормально зарабатывать.

— А потом заработать и Ferrari купить?

— Зачем?

И по кругу про низкий клиренс, расход топлива, и что-то ещё, что делает статусную машинку совершенно бесполезной.

Во главу угла в селе ставится не статус, а польза, удобство и практичность. Тому учит сама жизнь. Не рванёшь в тайгу в крутых штанах — неудобно. И на лабутенах по сельской улице не пройдёшь — каблуки жаль. И статус по всем меркам в деревне — вещь не очень нужная. Здесь до сих пор ценят человека не за статус, а за человечность.

Могут статусному человеку в ножки поклониться и придурковатый вид принять, но лучше ему не знать, что о нём скажут после.

Может, поэтому если уж деревенским человеком овладела тяга к статусности, она принимает какие-то нелепые формы китча и пестроты из разряда «я надену всё лучшее сразу». Он просто не умеет быть статусным. И не может этому научить своих детей. Зато он приучит ребёнка трудиться, быть хозяином, ценить свой и чужой труд. А уж умение трудиться обязательно научит упорству и терпению в достижении целей.

Самое время бы спеть о минусах деревни. Их много, и заметила, что чаще всего это минусы — внешние, не зависящие от самих деревенских. Они в своё время заставили меня покинуть тихую деревенскую жизнь. Но о них я расскажу позднее, уж очень болезненная это тема.

Natali Smit