Записки украинской националистки из Крыма (перевод с мовы)

Эти записки с риском для жизни были вывезены с территории оккупированного Крыма.



Несмотря на оккупацию, в Крыму бьется огонь сопротивления. Читая эти записки, невозможно удержаться от слез…

Сегодня началась блокада. Узнав на базаре эту новость, я летела домой как на крыльях. Вбежала домой и крикнула: «Украина блокировала Крым! Скоро нам нечего будет жрать!!!» Мать села на стул и заплакала. Отец встал, посмотрел на висевший на стене портрет нашего президента и сказал: «Я верил! Я знал! Родина нас не забыла!!!» Лежащий на диване дедуля прошептал: «Дождались», — по его щеке стекла скупая слеза. Андрейка заныл: «И шо, йогуртов теперь не будет?!», — но папаня дал ему подзатыльник и он замолк.


23.09.2015

Прошлась по магазинам. Хлеба нет, молока нет, последние крупы раскупают. Встретила подружку, мы обнялись с ней и заплакали от счастья. Неужели мы скоро действительно начнем голодать? Скорей бы! Папка залез на крышу и закрепил на крыше жовто-блакитный прапор.

27.09.2015

На обед каждому мать дала по две ложки супа и по ложке перловой каши. Сказала, что продукты надо экономить. Я не удержалась, и спросила, действительно ли у нас продуктов осталось совсем ничего? Мама сказала: «Да, доча», — в глазах ее блеснули слезы. Это были слезы счастья. Ночью я пробралась в кладовую, вытащила пакет с крупой и утопила его в сортире. Мы должны помогать Родине!

30.09.2015

У меня был первый голодный обморок. Я просто не могла поверить своему счастью. На обед каждому досталось по картофелине и по кусочку сала величиной со спичечный коробок. Андрейка заныл: «Есть хочу!». Мама три раза спела ему «Ще не вмерла Украина!»

  05.10.2015

Мой отец и я с другими истинными патриотами Украины ходили на границу. В руках мы с папкой несли плакат «Спасибо тебе, Украина, за блокаду!», который рисовали всю ночь. Мы кричали через границу нашим доблестным блокадникам: «Правильно, хлопцы! Не снимайте блокаду! У нас уже скоро совсем нечего будет есть! Так держать! Героям слава!»

06.10.2015

Отец нашел у Андрейки обертку от шоколадки. Шоколадку ему дали оккупанты, москали. А он ее взял. Боже мой, какой позор. Отец выпорол предателя.

09.10.2015

На обед каждому досталось по кружке горячей воды. В магазинах нет ничего. На рынке остался один укроп. Блокада действует! Вечером дедуля попросил всех собраться в его комнате и попросил открыть его сундук. Там мы нашли мундир хорунжего УПА, боевое знамя и немецкий автомат. «Поклянитесь, что похороните меня в этом мундире, с автоматом, накрытым флагом», — приказал дед. Мы все поклялись.

12.10.2015

В обед в ворота постучали. Я открыла. Там стояли два вооруженных до зубов бурята, каждый держал в руке по пакету. «Здравствуйте, мы принесли вам продукты, а то соседи говорят вы ни в магазин, ни на базар не ходите». Из пакетов выглядывали батоны белого хлеба, колбаса. Я с ненавистью посмотрела на оккупантов: «Нам ничего не надо, у нас все есть». Не дослушав ответа, они отодвинули меня, прошли через двор, зашли в кухню, где мама готовила обед – разливала по кружкам чай. Старший поставил на стол пакет с гречкой, две банки «Завтрак туриста» и приказал матери: «Вари кашу, а не то… чемодан-паром-Бурятия!»

  Только когда мать поставила на стол чугунок с готовой заправленной тушенкой кашей монголокацапы ушли. Напоследок старший предупредил: «Мы еще завтра придем. И не вздумайте нам ворота не открыть, а то ведь у нас отмычка имеется», – и похлопал рукой по висевшему на плече гранатомету.

Мы все собрались за столом. «Это нельзя есть, это москальская каша, надо выкинуть», — прошамкал дед. «Нельзя выкидывать, — возразил отец, — у Путина всюду шпионы, стукачи, донесут». Мы все молчали. «Ешьте, — прервал молчание отец, — ешьте, я возьму этот грех на себя». Мы все плакали и ели. Нет, не все плакали, негодяй Андрейка не плакал, а жрал с удовольствием, аж чавкал. Деда пришлось кормить насильно.

Встав из-за стола, я бросилась во двор и засунула два пальца в рот, пытаясь вызвать у себя рвоту. Но проклятый желудок не хотел расставаться со съеденной гречкой. Неужели он тоже продался москалям? Обессиленная, я прошла в свою комнату и упала на кровать. Тихо вошел отец. Я отвернулась, чтобы не видеть его. Он присел на край кровати. «Как ты мог, папа?», — только и смогла выдавить из себя я. «Прости меня, дочка, если сможешь», — отец встал и, шаркая, вышел из комнаты.

16.10.2015 Страшный день

Сегодня был страшный день. Утром я вышла в город. Перед продмагом стояли две машины, российские оккупанты со смехом и прибаутками выгружали ящики и заносили их в магазин. Им помогали предатели из местных. С тяжелым сердцем я пришла домой и застала во дворе странную картину.

Андрейка стоял спиной к забору, а перед ним отец. «Что случилось?» — «Он ходил к оккупантам, ел у них», — тяжело проговорил отец. Я опустила глаза и увидела втоптанные в землю шоколадки, раздавленную отцовским сапогом пластиковую бутылку. «Русский квас» было напечатано на этикетке. Отец тяжело задышал. «Ненька-Украина ради нас старается, сделала нам блокаду, а он… Стой и не шевелись. Я тебя породил, я тебя и убью. Дочка, принеси дедов шмайссер».

  «А вот вам!», — мерзавец показал папке фигу и обезьяной полез через забор. Отец выскочил за ворота: «Вернешься вечером домой — прибью!» «А не вернусь! – донеслось с проивоположного конца улицы, — Я к солдатам уйду! Они меня сыном полка взять обещали! Я вырасту и тоже в российскую армию служить пойду, по контракту! Путин рулит, Бандера козел!» Папаня схватился за сердце.

Мы с матерью подбежали, подхватили его под руки и повели в дом. «Говорил я, не надо позволять ему российские мультики про Винни-Пуха смотреть! Вырастили москаля на свою голову». Мы с трудом усадили его на табуретку.

«Папа…», — начала было я. «Не надо, — остановил меня отец, — мы все знаем. Блокады не получилось. Москали почти построили мост через Керченский пролив». Он поднял глаза на портрет нашего президента и сорвался на крик. «Как ты мог это допустить?! Как позволил?! Мы тебе так верили, так скакали, а ты! Почему…», — папка закашлялся, опустил голову и заплакал. Страшный день.

18.10.2015 Борьба продолжается!

Утром к нам пришла Проня Прокоповна. Отец в это время под дулом автомата оккупанта ел русский борщ. (Вчера эти изверги кормили его сибирскими пельменями.) «А я только что Андрейку вашего видела, — сказала тетя Проня. — С солдатами на машине военной катается. Он им прямо как родной. Говорит, его в музыкальную команду определили, уже форму шьют»… Папаня откусил половину ложки.

Когда пельмени были съедены и оккупант ушел, отец встал, подошел к висевшему на стене портрету президента, сказал «кондитер, б…» и снял портрет со стены. Затем вышел и вернулся со снятым с крыши флагом Украины.

«С сегодняшнего дня всем даже дома говорить только по-русски. Вышиванки выкинуть. Деда спрятать и никому не показывать, а то этот старый дурак еще брякнет чего не надо, — отец повернулся ко мне: — купи в магазине портрет Путина и российский триколор. А завтра мы все вместе идем получать российские паспорта».

По-моему, он решил перейти на нелегальное положение…

Клим Подкова